В конце декабря прошлого года белорусские СМИ не на шутку возбудились по поводу высказывания директора Российского института стратегических исследований (РИСИ), кандидата исторических наук Леонида Решетникова о том, что современный белорусский литературный язык был создан большевиками. Причём в жгучей неприязни к точке зрения уважаемого российского эксперта солидаризировались такие разные издания, как оппозиционная «Наша нива» и официальное издание Администрации президента «Советская Белоруссия».

 

Местечковые националисты из «Нашей нивы» в ответ на слова Решетникова заявили, что «белорусскому языку более тысячи лет», а наследники большевиков из «Советской Белоруссии» обнаружили «белорусские лексемы» в древнерусском произведении «Слово о полку Игореве». И в оппозиционной, и в провластной прессе на директора РИСИ был вылит ушат хамских оскорблений, а председатель Белтелерадиокомпании Геннадий Давыдько даже предложил ввести уголовную ответственность за подобные высказывания о «мове».

Если предложение товарища Давыдько будет реализовано, то вне закона в Белоруссии придётся объявить всю русскую и зарубежную лингвистическую науку до 1917 года. Ведь только при советской власти «беларуская мова» была кодифицирована и политическим решением объявлена отдельным от русского языком. До этого все авторитетные учёные сходились во мнении, что белорусское наречие — это диалект русского языка. Чтобы не быть голословными, приведём некоторые выдержки из научных и публицистических работ отечественных специалистов.

«Что касается до белорусского наречия, то это просто особенный способ произношения, при самых ничтожных лексических оттенках, которые порознь встречаются повсюду в России и которые равно принадлежат к общему типу русского языка, хотя не все равно могут претендовать на принятие в общий литературный язык. Во многих случаях разность белорусского наречия есть не что иное, как разность общего устного произношения против книжного правописания. Не говорим же мы так, как пишем, и если нашу устную речь записать со всеми её оттенками, то мы сами нелегко узнали бы её… Мы не отрицаем, что и белорусский говор можно при некоторых усилиях раздуть в особый язык.

 

Но точно так же можно поступить и с особенностями простонародного костромского или рязанского говора: стоит только искусственно подбирать и развивать всё, что представляет какую-либо рознь, и вносить в местный говор речения и обороты другого языка. Вся разница только в том, что относительно белорусского наречия эта последняя процедура подручнее и удобнее благодаря присутствию польского языка, который в этих местах, где он господствовал, не остался без некоторого влияния на русский язык тамошних населений». Автор: редактор газеты «Московские ведомости» Михаил Никифорович Катков (1818−1887). 

«Если мы возьмём всю массу великорусских говоров (со включением сюда и белорусских, так как белорусское наречие есть, конечно, часть великорусского наречия) и сопоставим их со всею массою малорусских говоров, то обстоятельное сравнение особенностей тех и других не даст нам основания видеть в каждой группе особый, самостоятельный язык». Автор: академик Петербургской академии наук Алексей Иванович Соболевский (1856−1929). Источник: Лекции по истории русского языка. Киев, 1888.

«В современном народном русском языке различаются следующие главные подразделения на диалекты: говоры великорусские и малорусские; великорусские говоры разделяются на северные, или окающие, и южные, или акающие; южно-великорусские говоры делятся далее на собственно южно-великорусские (восточные) и белорусские (западные)». Автор: член-корреспондент Петербургской академии наук Василий Алексеевич Богородицкий (1857−1941). Источник: Общий курс русской грамматики. Казань, 1913.

«Каждый представитель русского племени, будь то великорус или белорус или малорус (украинец), может назвать свой родной язык русским: он русский по своему происхождению и в силу этого своего происхождения останется русским, каким бы изменениям не подвергся с течением времени… Все индивидуальные русские языки, образующие в научном и историческом отношении единое целое, один русский язык, распадаются на три главных наречия: великорусское, белорусское, малорусское». Автор: академик Петербургской академии наук Алексей Александрович Шахматов (1864−1920). Источник: Введение в курс истории русского языка. Ч. 1. Петроград, 1916.

«На востоке славянской языковой области мы находим русских, т. е. славян, говорящих на различных русских диалектах. Русская диалектная группа распадается на две больших подгруппы: северную, или великорусско-белорусскую, и южную, или малорусскую». Автор: российский и польский лингвист, профессор Казанского, Петербургского и Варшавского университетов Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (1845−1929). Источник: Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1. Москва, 1963.

«The rules we are about to give of the pronunciation of the Russian letters, are taken from the dialect of Great-Russia, such as it is spoken at the Court, among the polished and literary world. Other dialects of the Russian tongue are those of Little-Russia, White-Russia, Novgorod, Soozdal and that of Olonetz; all of which however differ not more materially from the Moscovite dialect, than by their pronunciation and the use of some particular expressions». Автор: швейцарский лингвист Карл Филипп Рейф. Источник: English-Russian grammar, or Principles of the Russian language for the use of Englishmen. Carlsruhe, 1853.

«Russian dialects fall into two main divisions — Great (Velikorusskij), including White (Bělorusskij) Russian, and Little Russian (Malorusskij)». Источник: Энциклопедия Британника (11-е издание). Т. 23. Кембридж, 1911.

Что касается утверждений о «глубокой древности» белорусского языка, которые тиражируются «свядомыми» и государственными СМИ, то никакой научной основы у них, разумеется, нет. Так, выдающийся белорусовед Евфимий Фёдорович Карский отмечал, что «произведения Кирилла, еп. Туровского XI в., по своему языку ничем не отличаются от сочинений других русских писателей того времени» (Белорусы. Т. 3. Очерки словесности белорусского племени. Ч. 2. Старая западнорусская литература. Петроград, 1921). Западнорусский письменный язык XIV—XVII вв., который в Белоруссии называют «старобелорусским», а на Украине — «староукраинским», имеет большее сходство с русским литературным языком, нежели с «мовой».

 

К примеру, анализ написанного Франциском Скориной предисловия к «Библии русской» (XVI век) показывает, что в нём 52 слова, сохранившихся в современном русском языке и отсутствующих в белорусском, и только 20 слов, которые сохранились в современном белорусском языке и отсутствуют в русском. На отсутствие преемственности между западнорусским языком и «мовой» указывал авторитетный филолог Николай Николаевич Дурново: «Нынешний белорусский литературный язык возник только в XIX в.; в основе его лежит один из центрально-белорусских говоров. Вследствие стремления части белорусских писателей последнего времени порвать со всеми традициями и сделать свой литературный язык отличным и от русского, и от украинского в белорусский литературный язык, особенно в язык научной прозы, вошло много чужих элементов, не свойственных ни русскому литературному языку, ни живым белорусским говорам. Ни в какой связи со старым западнорусским литературным языком XV—XVIII вв. он не стоит» (Введение в историю русского языка. Брно, 1927).

Возникший в конце XIX века белорусский литературный язык был окончательно кодифицирован только в период большевистской «белорусизации» 1920-х годов. В этот же период Е.Ф. Карский и Н.Н. Дурново подверглись репрессиям за то, что они не отреклись от своих научных взглядов относительно белорусского наречия. Видимо, скоро в Белоруссии такая же судьба ждёт последователей вышеуказанных учёных.