За 146 лет до предполагаемого р.х. (согласно общепринятой скалигеровской хронологии — куда ж без неё?), после многолетней осады, римскими войсками под командованием консула Сципиона был взят штурмом и полностью разрушен Карфаген. Казалось бы, какое отношение это имеет к евангельским событиям, ключевой эпизод которых — мучительная казнь на крестах трёх мужчин, где-то на восточной окраине Империи. Об этом мой сегодняшний рассказ.
Прежде всего необходимо осознать, что ещё за несколько лет до своего падения Карфаген был крупнейшей морской державой античности. И, вообще, гегемоном всего средиземноморского бассейна. Рим к этому времени был страной, преимущественно, сухопутной. Служба во флоте для свободных граждан его была сродни наказанию. Тем не менее, ряд особенностей социального устройства, более развитый коллективизм граждан и более строгая внутренняя дисциплина давали Риму определённое преимущество над конкурентом. Которое он и сумел в итоге реализовать, невзирая на слабость флота. С падением Карфагена и практически одномоментным взятием римлянами двух других крупных конкурирующих центров: Коринфа и Нумации, Рим становится единственным актуальным гегемоном Средиземноморья. Но, неожиданно, радость регионального господства начинает омрачать одна маленькая поначалу проблемка, разрастающаяся затем до неприличия — пиратство!
Дело в том, что разрушив столицу и захватив другие значимые города, римляне не могли полностью уничтожить флот Карфагена. Не потому что не захотели, а физически это было невозможно сделать быстро. Потому что флот был реально большой и рассредоточен по всей акватории. У Карфагена был мощнейший военный и отдельно — торговый флот. Оба со множеством баз по всему средиземноморскому побережью, большим количеством профессиональных моряков, со своей технологией и производственными мощностями строительства кораблей (из ливанского кедра, кстати). Короче, со сложившейся за века инфраструктурой.
Необходимо понимать, что Карфаген был не просто городом и государством — это была целая система, богато жившая с крышевания морской (а другой тогда и не было) торговли во всём средиземноморском регионе. Сам Карфаген, будучи расположен в Африке, был основан выходцами из азиатского города Тир — финикийцами, семитским торгашеским народом. Финикийцы начали свою экспансию с восточного побережья средиземного моря, в районе нынешнего Ливана. Я бы сказал так, что первым ядром формирования финикийцев стал легендарный Библ — египетская колония времён ещё Древнего царства, во времена Среднего царства ставшая как бы свободной экономической зоной и специализировавшаяся на внешней торговле. Более того, ещё до египтян Библ уже существовал как Шумерская торговая фактория. Хотя, историки мне конечно возразят, что главную роль в становлении Финикии играл другой город — Сидон, а роль Библа второстепенна, но я не соглашусь.
Со временем Карфаген изрядно разросся, и мозговой (или финансовый, если хотите) центр финикийской торговой системы переместился туда, а Библ, Тир, Сидон и другие смежные города сделались периферией. Но, периферией не простой. Каждый год делегация олигархов и жрецов Карфагена приплывала в Тир, чтобы совершить торжественное богослужение. Кстати, верховное божество Карфагена в мужской своей ипостаси называлось Ваал Хаммон, если не знали. Ваал означает владыка, а Хаммон — имя собственное. Кого-то оно нам напоминает, не правда ли? Греки почему-то сопоставили его со своим Кроном, но сами карфагеняне отождествляли его, да-да, с египетским Амоном и изображали в образе сидящего старца с рогами овна.
Так вот, когда центр этой системы был разрушен, по всему побережью оставались вполне лояльные ему граждане: моряки, торговцы, жрецы, профессиональные военные, которые были несколько огорчены сложившейся ситуацией. Своих бывших врагов (тех, которые уцелели) римляне отчасти простили, других поймали и продали в рабство. Некоторые сумели встроиться в новую систему, но карфагено-финикийцам как целостному народу в ней места не было. Поэтому, оставшиеся финикийцы, повздыхав по ушедшему величию Карфагена, вновь занялись привычным и естественным для них делом — морским пиратством. Это стало для них делом всей жизни: и местью обидчикам, и хлебом насущным. И детям своим и внукам они завещали это занятие. Даже нынешние тунисцы ещё в наше время гордятся (или делают вид, для туристов), что их предки пиратствовали против Рима.
Со временем, пиратство на море стало для римлян настоящим бичом божьим, одной из главных проблем поздней Республики, хотя её старались замалчивать по-возможности. Всю глубину проблемы римляне осознали, пожалуй, лишь после с трудом давшегося разгрома Спартака и его армии. И последующего «разбора полётов». В начале 67 г.до н.э. по предложению народного трибуна Авла Габиния, поддержанному Цезарем сенат вручил проконсульские, а по существу диктаторские полномочия сроком на три года для искоренения пиратства Гнею Помпею. В любом месте Римской республики он мог в случае нужды потребовать войска, деньги или корабли. В его власть переходила вся береговая полоса до 400 стадиев (50 миль) в глубину. Пиратов принялись давить систематически. Логическим завершением кампании по борьбе с пиратством мог стать только полный, тотальный контроль всего средиземноморского побережья.
Примечательно, что после своей победы над пиратами, Помпей казнил (через распятие) лишь пиратских главарей, которых набралось несколько сотен. Всем остальным он объявил амнистию и отвёл для поселения несколько городов в области называемой Киликия. Подразумевая, что это создаст какую-то нишу для конструктивной интеграции в римскую экономическую систему потомков пиратов. Ту же цель, вероятно, переследовал потом Гай Юлий Цезарь, когда распорядился основать новый, уже римский Карфаген рядом с руинами финикийского.
А пираты, они уже были интегрированы в римскую экономику к тому моменту, но интегрированы деструктивным образом. Уже сформировалась, вернее, перестроилась соответствующая инфраструктурка. Ведь пиратам мало грабить «корованы» — им надо где-то сбывать награбленное. Особо деликатный момент — продажа пленников в рабство или за выкуп. Также им надо где-то прятаться, прятать своих детей, где-то хранить деньги, полученные за выкуп. До того как в 64 году до н.э. Помпей присоединил к Риму Сирию и бывшую Финикию (административно включённую в состав Сирии) именно этот регион был главным рассадником средиземноморского пиратства. Впрочем, по традиции римляне не сильно вмешивались во внутреннюю жизнь городов, перешедших под их управление — они лишь навели порядок в регионе и разорили разбойничьи гнезда в Ливанских горах. Примерно полтора десятилетия после этого римские мореходы наслаждались полной безопасностью, морские перевозки процветали — Рим забыл, что такое голод. Но затем пиратство возродилось, причём центром пиратства стала та самая Киликия.
Возрождению пиратства изрядно поспособствовало убийство Гнея Помпея в Египте в в 48 г. до н.э. Ещё античными авторами в деталях описано, как это произошло, и общий ход гражданской войны между Помпеем и Цезарем описан, но читая это всё не оставляет ощущение, что это не вся правда. Это мои домыслы, конечно, но мне кажется, что схватка Цезаря с Помпеем, к которому Цезарь относился не так уж и враждебно, как можно подумать, была следствием не столько личных амбиций, сколько подстрекательства и провокаций какой-то скрытой, но влиятельной силы, под которой я подразумеваю даже не столько несчастных финикийских (а затем киликийских) пиратов, вынужденных заниматься своим грязным ремеслом, сколько их тайных покровителей в самом Риме. Это всё сплошная конспирология, но мне представляется, что собственно узурпация власти над Римом была предпринята Цезарем прежде всего с целью довести борьбу против пиратов и их покровителей до конца. И убийство его, возможно, было так или иначе проплачено финикийскими пиратами.
Однако, дело Помпея и Цезаря не умерло вместе с ними. Наследник и приёмный сын Цезаря Октавиан Август подхватил и развил идею о взятии под тотальный контроль средиземноморского побережья. И надо заметить, весьма в этом преуспел. К концу его правления плавание по Средиземному морю стало настолько безопасным для простых обывателей, что впервые, пожалуй, в мировой истории возник относительно массовый туризм. Были, конечно, и раньше отдельные проявления туризма в Древнем Египте и Древней Греции, но в современном понимании этого слова — как праздное занятие любопытствующих индивидуалов — только при Октавиане Августе.
Причём, были в ходу разные виды туризма. И религиозный туризм, паломничество верующих в разных богов к определённым храмам, и секс-туризм — при некоторых храмах Афродиты были специальные жрицы. Был и спортивный туризм — ездили на олимпийские игры. Был и образовательный — ездили учиться в разные греческие философские школы, и познавательный — зная понаслышке про пирамиды многие захотели взглянуть на них своими глазами. Ездили и к разным оракулам, причём, и без особой надобности — просто из любопытства. Часто туризм успешно сочетался с мелкой коммерцией. Постепенно стала складываться и сопутствующая инфраструктура.
Тут необходимо обратиться к некоторым технологическим аспектам борьбы с пиратством и установления всеобщего благоденствия. Помпей, Цезарь и затем Август последовательно покорили и подчинили Риму все остававшиеся прибрежные государства, а также раскидали по ново-обретённым территориям сеть колоний. Это были специально создаваемые общины ветеранов-легионеров, сильных здоровых мужчин, отслуживших в армии и в награду за службу получивших землю и рабов. Они расселялись, в основном, вдоль побережья, что обеспечивало надёжную связь с метрополией и рынок сбыта для продукции их фазенд.
В ключевых узлах располагались гарнизоны действующей армии, готовые оперативно подавить любые беспорядки. Ветераны как правило были готовы к ним присоединиться, причём, не в одиночку, а со своими силовыми бригадами, состоявшими из надзирателей за рабами. Местное свободное население, заподозренное в сотрудничестве с пиратами продавалось в рабство и вывозилось в другой конец Империи. Или изгонялось подальше от побережья, а их удобные прибрежные земли отдавали колонистам. Цивилизованные города, особенно греческие, сохраняли обычно статус и привилегии, но обязывались платить налоги и предоставлять рекрутов во вспомогательные войска. А ещё были «союзники», которые дань не платили, но обязаны были предоставлять Риму определённое количество вспомогательных войск. Служба же в легионах была привилегией римских граждан.
Статус римского гражданина в колониях, сиречь ветерана-колониста, был поднят на недосягаемую высоту. Это было не только освобождение от налогов. Римляне единственные могли открыто носить оружие и применять его по своему усмотрению. За серьёзные правонарушения они подлежали не местному суду, но отправке в метрополию, где их судили римляне и по римским законам, и, как правило, относились к колонистам весьма снисходительно. За высказанную только угрозу в адрес римлянина убивали сразу. А уж за состявшееся убийство — мочили подряд всех причастных и непричастных.
При этом, римское гражданство, по крайней мере при Августе, туземцам не продавалось. Это важно. Август потому и считался великим, что победил на время коррупцию. Юлий Цезарь в своё время из тактических соображений щедро раздал гражданство большой группе рабов-вольноотпущенников (over 10 000), сражавшихся за него в гражданской войне. Но после победы, пишут, устыдился такого жеста и дал негласную отмашку, чтобы их зарезали потом коренные римляне. Большую часть перерезали в одну ночь. Кто-то уцелел, конечно. Но в целом, тренд был такой, что простому иноземцу получить римское гражданство можно было только заплатив кровью. Причём, в римский легион ещё надо было попасть. Т.е. сперва надо было пойти в союзнические войска, проявить себя в боях, чтобы взяли в легионеры, наконец выжить, и лишь потом, выйдя на пенсию, можно было получить землю и наслаждаться статусом, пописывая, допустим, мемуары как Иосиф Флавий. Короче, непросто это было.
Потом, после Нерона, коррупция расцвела, конечно, пышным цветом и гражданство стало продаваться всем желающим. Но это после. Да, ещё один способ заполучить римское гражданство существовал тогда — через усыновление. В силу своей специфики, он практиковался в основном молодыми пидорасами. При Августе это было ещё постыдным явлением, даже подсудным. Август возродил древний кодекс «благочестия», который исключал для римлян возможность законных браков с инородцами. Уличенные в разврате высылались на острова Средиземного моря. Внебрачные дети не получали никаких гражданских прав. Но с падением нравов при Тиберии, и усилением греческого тлетворного влияния это стало активно практиковаться. Для женщин получение гражданства таким способом не допускалось как явная проституция. Но для юношей, и если не столь явно, то какой-нибудь богатый, пресыщенный жизнью и женщинами чиновник в возрасте, например, проконсул какой-нибудь вполне мог даровать гражданство через усыновление понравившемуся ему молодому человеку.
Ещё, в виде исключения, римское гражданство мог получить наместник какой-нибудь области или города, вовремя переметнувшийся на сторону римлян в ходе войны с его страной. Так, к примеру, получил гражданство Антипатр Младший, потомственный иудейский наместник Южной Палестины (он был араб по происхождению), и видный придворный сановник в Иерусалиме по совместительству. В наше время он более известен как отец Ирода Великого.
Про Ирода, раз уж помянул его, стоит рассказать поподробнее. Имя это стало нарицательным и, в силу определённой тенденциозности евангельских авторов весьма одиозным. Полагаю, не все ещё знают, что в евангельской истории фигурируют два разных персонажа под именем Ирод: Ирод Великий и один из его сыновей: Ирод Антипа.
Первый из них родился за год до знаменитого восстания Спартака, и был десяти лет, когда не менее знаменитый Помпей пришёл в восточное средиземноморье и в рамках войны с парфянами завоевал для Рима Иерусалим и окрестности. Его отец Антипатр, как пишут, «оказал римлянам существенную помощь». У аврамистически-ориентированной публики такой факт вызывает обычно внутреннее негодование — предатель! Но есть нюанс. Дед Ирода Великого, и отец Антипатра — Антипас незадолго перед тем был вынужден принять иудаизм. Причём, не один, а вместе со всеми своими подданными. Что, как признают сами евреи, является единственным задокументированным фактом насильственного обращения в иудаизм целого региона. Регион этот назывался Идумея.
Библейские исследователи обычно возвышают Идумею до статуса целой страны, враждебной Израилю, но на самом деле это небольшая область, окраинная провинция какой-то рыхлой аравийской империи, прообраза будущего арабского халифата. И предки Ирода не царского рода, а лишь наместники этой небольшой провинции. Все предки Ирода — арабы. Не какие-то там мифические (библейские) «идумеи», под которыми, если разобраться, понимают принявших в определённый момент иудаизм арабов, а самые натуральные арабы. Со всеми их арабскими заморочками, например, многожёнством. Вобщем, всё логично и естественно.
Так вот, даже оказав римлянам известные услуги (а они заключались в посредничестве на переговорах и снабжении римских легионов провиантом) Антипатр сподобился обрести римское гражданство только спустя 16 лет, ещё не раз засвидетельствовав римлянам свою преданность. То есть, даже таким путём во времена полновластия сената это было непросто. Потому что вместе с новоиспечённым гражданином все права и привилегии получали также и его дети. Так араб-иудей Ирод Великий совершенно честным путём в 26 лет стал римлянином. И не просто стал — его тут же назначают наместником в Галилею.
Цезарь, в отличие от Помпея, ценил и уважал лояльно настроенную местную аристократию. Проходит ещё 10 лет, и в регион вторгаются парфяне, обиженные когда-то Помпеем. Ирод убегает в Рим. Там Сенат назначает его царём всея Иудеи и даёт войска. Заметим: Сенат назначает царей. Такой он был — SPQR — сенат и народ римский. Ирод возвращается, изгоняет парфянцев и весьма успешно правит Иудеей 30 с лишним лет. Именно что успешно, чтобы там не писали про него любители иудейских древностей.
При том, что он был араб из арабов и даже воспитывался с 11 лет при дворе аравийского царя Ареты III, он уделил немало внимания религиозной жизни подведомственных ему иудеев. Фактически, он достроил до полного ансамбля «второй» иудейский Храм. Вообще, поразил всех современников размахом строительства, основал новые города, в т.ч. знаменитую Цезарею — в последствии один из крупнейших городов Империи. Примечателен следующий эпизод: согласно Иосифу Флавию, прямо скажем, негативно относившемуся к Ироду, примерно в 25 году до н. э. Иудейское царство постиг неурожай и последующий за ним голод. Ситуация усугублялась тем, что казна была истощена широкомасштабным строительством минувших лет. Тогда Ирод собрал в своем дворце всё золото и обменял его в Египте на хлеб. Эффективная борьба с голодом без обращения к богу Яхве снискала Ироду народную любовь и ненависть духовенства.
Перед смертью он написал завещание, где разделял свой удел между тремя сыновьями, которые получали статус римских наместников, при условии, что это одобрит Октавиан, его величество, Август. Август одобрил, хотя с оговорками. Но через 10 лет ему пришлось уволил одного из них, Архелая, за полное служебное несоответствие. Второго, Ирода Антипу, в силу каких-то внутренних интриг в итоге тоже отстранили от должности и отправили в ссылку. Только третий наместник Ирод Филипп правил своим уделом мудро, но помер не оставив наследников.
Умер Ирод Великий в семидесятилетнем возрасте, примерно в 4-м году до Р.Х. Все даты его касающиеся, кстати, плюс-минус год. Но даже столь ранняя смерть не помешала ему фигурировать в одном из евангелий в качестве пожирателя вифлеемских младенцев. По массе приписываемых ему злодеяний, коварства и интриганства Ирод Великий вполне может соперничать с другим известным «злодеем и пожирателем младенцев» — Иосифом Сталиным.
Никто из упомянутых сыновей Ирода Великого так и не дослужился у римлян до должности царя. Ирод Антипа, дважды поминаемый в евангелиях, был и остался наместником в чине тетрарха, т.е. управляющего четвертью. Возникает вопрос: почему четвертью, если наследников было трое? Ответ прост: две четверти были отданы в управление Архелаю (тому, которого отстранили потом), и должность у него называлась «этнарх», что чуть повыше тетрарха, но пониже префекта. Префектом назывался исполняющий обязанности царя на время отсутствия такового. В частности, префектом работал известный всем Понтий Пилат.
Более остальных публике известен всё-таки Ирод Антипа. В евангельской истории он отметился прежде всего тем, что, якобы, приказал казнить Ионнна Крестителя. За что? Якобы, Иоанн открыто обвинил его в порочных связях с некой Иродиадой. Антипа был женат на одной женщине, но открыто жил ещё с женой своего сводного брата. И что? Это же ведь арабы! Для них многожёнство естественно и исторично. Однако даже для современных евреев жуткую попоболь доставляет тот факт, что в самый любопытный момент иудейской истории ими руководили «озвездившиеся» (звездой давида) арабы-многожёнцы. «Вызвезды» — так ведь надо бы их назвать?
Повторю ещё раз, чисто для удовольствия: самый знаменитый из исторически достоверных царей еврейского народа, главный строитель иерусалимского храма Яхве Ирод Великий — араб, внук язычника, причём даже воспитанный при дворе враждебного Иудее аравийского царя Арета III — тоже язычника и араба. Именно поэтому его так и оболгали и очернили в произведениях еврейских авторов. И им сочувствующих.
Второй евангельский эпизод с участием Ирода Антипы не представляет ничего особенно любопытного, но просто высвечивает факт разделения власти в провинциях между римлянами и туземцами. Собственно Римская империя состояла тогда из ряда компактных провинций, населённых преимущественно римлянами, под началом римских же правителей, а на территориях между ними правили туземные цари или наместники, пользовавшиеся доверием Рима и управлявшие своими территориями в качестве римских клиентов. Они обладали определённой внутренней самостоятельностью, при условии лояльного следования имперской политике. Ирод Великий был, пожалуй, наиболее выдающимся туземным царём эпохи, за что и удостоился после смерти такого именования. Да, то была эпоха культа личностей.
Взять, кстати, хотя бы такую личность как апостол Петр. Пишут следующее: «Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо». И ничего ему за это не было. Означает ли это, что Симон Пётр был римским гражданином? Безусловно. Иначе иудейские первосвященники его бы в порошок стёрли и с гавном сожрали. Можно ли допустить, при этом, что он был ещё иудеем? Допустить-то можно, только тогда придётся выбрать способ, каким он получил римское гражданство. Из перечисленных выше вариантов. Напомню, это многолетняя армейская служба легионером, взятка (при Тиберии), педерастия с «усыновлением», родство с Иродом или другими аристократами-коллаборационистами…
Что ещё, не знаю. Может быть, он «озвездившийся» римский ветеран, принявший иудаизм? Тогда чего он руку поднимает на раба первосвященника? Кстати, ровно такой же выбор возникает и для другого апостола Павла aka Савла из киликийского (помните, как называлась провинция, куда поселили амнистированных пиратов?) города Тарс, который как он сам утверждал, даже не покупал себе римское гражданство, а «и родился в нём» (Деян.22:27,28). Это больше смахивает на упомянутое усыновление, имхо.
Особенно, с учётом эпизода на Кипре, встречи с тамошним римским губернатором, после которой «Савл, он же и Павел…» Потому что у его родителя шансов купить римское гражданство ещё до рождения сыночка — увы, не было. Вот ещё бы каких-то двадцать-тридцать лет… и можно уже, пусть с некоторой натяжкой, но хотя бы допустить такую возможность. А так — нет. Анахронизм. Писателя подвела память. Остаётся только «усыновление».
Достоверные моменты имеются, конечно и в евангелиях и в деяниях. Допустим, если небольшая община (секта) рыбаков-любителей хочет невозбранно существовать в римской провинции, она может записаться клиентами в семью (в широком смысле, семью, в FAMILIA) римского ветерана Петра, который имеет право открыто носить меч, размахивать им, отсекать уши… и, разумеется, исповедовать культ любого божества по своему выбору, объявив только его своим домашним богом. При условии почитания статуи императора, разумеется.
Клиенты — это был особый класс населения древнего Рима, стоявший в зависимых отношениях к патрицианским родам, но несколько отличавшийся от плебеев. Клиента и патрона соединяла тесная и неразрывная (часто наследственная) связь, основанная на взаимном доверии и взаимной помощи. Аналогичная той, которая соединяла отца семьи с его подвластными. Патрон принимал Клиента под свою защиту и покровительство, охранял его от обид как со стороны посторонних лиц, так и других членов рода, представлял его интересы в суде и предоставлял ему для обработки участки земли. Клиент состоял во власти патрона, обеспечивая себя от его произвола лишь доверием к его добросовестности, повинуясь всем его распоряжениям и принимая на себя ряд деликатных обязанностей.
В частности, клиент должен был сопровождать патрона на войну, оказывать ему денежную помощь при выдаче замуж дочери, выплачивать выкуп за него или его детей в случае плена, покрывать долги и денежные пени, к которым патрон был приговорен, участвовать в издержках, связанных для патрона с несением государственной или жреческой должности, а также и с поддержкой родового культа, к которому клиент считался приобщенным, как член рода. Измена клиента патрону наказывалась смертью. В поздние времена клиентелла пополнялась главным образом из освобождённых рабов — вольноотпущенников. Это вольный пересказ статьи из словаря Брокгауза и Евфрона, если что.
Мне так видится, что община во главе с Петром, описанная в деяниях апостолов вполне попадает в рамки этих отношений. С другой стороны — я не понимаю, а чего, собственно, испугался, Симон Пётр, если бы он был бравым римским легионером, приехавшим колонизировать далёкую провинцию… У него, по идее, должны были быть ещё соседи-друзья-колонисты, бывшие боевые товарищи, которые заступились бы… Ушей могли б на целое ожерелье нарубать. Ведь по одиночке их в прибрежные провинции не десантировали. Первые римские колонисты появились в регионе, кстати, только в 15 году до нашей эры — Марк Агриппа, зять императора Августа, поселил в Беруте (нынешний Бейрут) ветеранов пятого и седьмого легионов. Я напомню, основной, хотя и неоглашаемой миссией колонистов было вытеснить с побережья, заметим, с бывшего финикийского побережья нелояльное население, потенциальных пособников пиратов и разбойников. Поэтому же поощрялось расселение в прибрежных городах лояльных римской администрации греков.
Так вот, если набежали какие-то туземцы, и хотят повязать ни в чём неповинного доброго человека, то тут бы храброму римлянину Петру и мечъ в руку. И защитить Иисуса Иосифовича, любезного его сердцу учителя всеблагого, если он только не заведомый пират и разбойник. А всё остальное настоящему гражданину простится. Собственно, римского гражданина в то время можно было приговорить к смерти только по четырём пунктам: государственная измена, организация мятежа, клятвопреступление, убийство должностного лица (из граждан же). За остальное, даже если и прибьёт кого ненароком, наказывали мягче. Но что-то тут не срастается. Или не доверял легионер Пётр до конца этому бродячему проповеднику…
Потому что уличённых в разбое или соучастии в мятеже, в подготовке даже мятежа, полагалось казнить. Прилюдно, показательно, с особой жестокостью, чтобы, среди прочего, выловить на симпатиях к казнимым нелояльных. Обеспечение казней входило как раз в задачи римских легионеров, в том числе ветеранов. Вешали разбойников публично и на самых видных местах. В этой связи эпизод на голгофе выглядит весьма правдоподобно.
Отдельного упоминания заслуживает такой аспект административно-хозяйственной политики Октавиана Августа, как его знаменитые цензуры, или переписи. Их было в правление Октавиана Августа достоверно произведено три штуки: в 28-м и 8-м гг. до н.э. и в 14-й год н.э. В какую из них могли попасть Мария и Иосиф решайте сами. Я лишь хочу отметить, что вопреки сложившемуся мнению о том, что переписи проводились, главным образом с фискальными целями, типа узнать сколько можно налогов насобирать с населения, я полагаю, что главный смысл переписи был сакрально-административный. Перепись касалась только граждан. Главным образом римских, хотя италийские и греческие полисы также участвовали и отчитывались. Суть переписи была в том, что гражданин в присутствии свидетелей подписывал специальную табличку с клятвой верности императору. Своего рода присягу.
В случае чего, за клятвопреступление по тогдашним законам полагалась смертная казнь, практически без исключений. Когда Август только вступил во власть, как он сам отмечал «Римских граждан, принесших мне присягу, было около пятисот тысяч.» (с). А по данным его же переписей римских граждан насчитывалось свыше четырёх с половиной миллионов. Т.е. смысл был в том, чтобы заставить ВСЕХ присягнуть ему и тем самым сделать для них участие ни в каком заговоре или гражданской войне невозможным, под страхом смертной казни. За клятвопреступление. Известно, что греческие полисы из верноподданических побуждений также проводили у себя переписи и результаты сообщали в Рим. Что учитывалось в хозяйственном администрировании.
Но греки и до Августа были привычны к переписям, и переписывались в охотку. Чего об иудеях нельзя сказать. Проводились ли переписи в Иудее при Ироде Великом — достоверно не известно. Никаких явных указаний на это нет. А зная такую особенность его политики, среди прочего, как уважение к местным традициям — логично предположить, что он не стал лишний раз дразнить своих гусей. Последняя, третья перепись, очевидно, там всё-таки проводилась т.к. территория была тогда под прямым римским администрированием. Да и сама третья перепись отличалась, как я полагаю, особым размахом. Вероятно, именно она запомнилась жителям Иудеи, как «перепись по всей земле».
Также, если уж заговорили о переписях, полезно знать, что, согласно римским источникам, пресловутый Квириний был назначен наместником в Сирию десять лет спустя после смерти Ирода Великого. Т.е. в +6-м году н.э. (общепринятого летоисчисления). Впрочем, всё это можно пытаться поставить под сомнение, опровергнуть, но, вернёмся лучше к античному туризму.
Развитие частного туризма неизбежно повлекло за собой создание соответствующей инфраструктуры, того что мы сейчас называем тур-агентствами. Человеку в путешествиях необходимы деньги, но носить их с собой их всегда было небезопасно. Однако, даже несмотря на то, что перемещались путешественники тогда обычно группами, дураков носить с собой крупные суммы денег было мало. Как правило, античный турист отдавал свои деньги в местный филиал тур-агентства, получал расписки и с ними уже шёл (плыл) по маршруту, получая в других филиалах той же структуры свои деньги малыми частями. Мы сейчас могли бы отнести это к сфере банковских услуг, но в то время, зачастую, они же предлагали путешественнику и размещение и культурную программу и кормёжку в привычном рационе. Поэтому, я бы назвал их именно тур-агентствами. А банковский бизнес в те времена (Цезаря-Августа) контролировался почти исключительно ещё коренными римлянами, и конкурентов они не любили.
Античные тур-агентства формировались по интересам и пристрастиям клиентов. Допустим, одни ехали поглазеть на пирамиды — их подсаживали на грузовые корабли возившие из Египта зерно. Желающие посетить олимпийские игры, группировались в своеобразное олимпийское движение, и раз в четыре года массово отправлялись на эти самые игрища. Желающие совершить паломничество, допустим, к Изиде или Афродите шли в соответствующие местные храмы и записывались там. Тут же стоит упомянуть о такой интересной особенности эпохи, как резко отличающиеся курсы золота к серебру в восточной и западной частях Империи. Это было вызвано чисто техническими причинами — размещением соответствующих рудников.
Желающие нажиться на разнице курсов могли прихватить с собой в дорогу в одну сторону немножко золота, в обратную немножко серебра, и при хорошем раскладе окупить поездку. Естественно, принимая риски транспортировки на себя. Но тур-агентства гарантировали им, по крайней мере, безопасный сбыт востребованного товара — не на рынке же продавать местным, рискуя нарваться. При таком подходе тур-агентства практически ничем не рисковали и быстро богатели.
Надо ли разжевывать, что при таком благоприятном инвестиционном климате в восточном, а затем и в западном Средиземноморье стал быстро расцветать туристический бизнес одного известного всем семитского народа, родственного финикийцам? Их туристические агентства, действовавшие под вывеской соответствующих религиозных общин появились практически в каждом крупном городе Империи. Сам Ирод Великий покровительствовал этому национальному бизнесу. Общины росли, и от города к городу стали путешествовать бродячие проповедники и их адепты, собирая на свои лекции в синагогах толпы праздной публики. Ну и само собой, каждый правоверный общинник должен был совершить паломничество на историческую родину, чтобы пожертвовать традиционный религиозный шекель Храму. Лепота!
К сожалению, то всеобщее благоденствие продолжалось не более двух веков. Да собственно, уже во втором веке н.э.
путешествовать стало небезопасно, хотя путешествовали больше по привычке. Да и курс золота к серебру постепенно выровнялся, частные поездки уже не окупались перевозкой металла в ручной клади. Дольше других продержался олимпийский туризм, пока в конце IV века олимпийские игры не были запрещены как языческие. Таким образом, античные реалии сменились средневековыми и к чему-то подобному Европа пришла только к концу XVIIв. И то, вон, ещё в XVIII веке путешествующего за знаниями Михайлу Ломоносова насильно забрали в рекруты в Пруссии. Парадоксально, но нам проще на бытовом уровне понять ту эпоху, чем средневековым схоластам, которые запутались в датах, навыдумывали чёрти-что из простых текстов, трактуя их в рамках своих дремучих, варварских представлений.
Последовала череда соборов, где богословы в теологических спорах сходились иногда на кулаках, и иногда даже с кольями. Непонятные апокрифы были запрещены. Тексты переиначили в соответствии с конъюнктурой, множество анахроничных нелепиц добавилось как бы сами собой, ибо за давностью лет и слабостью средневековой исторической науки античные реалии никто уже не понимал.