Абсолютное большинство наших соотечественников, хотя бы в наименьшей степени интересующихся историей СССР, если спросить их, какой именно год отечественной истории ассоциируется у них с фамилией «Сталин», не раздумывая, выпалят: «Тридцать седьмой!» Нет, кто-то, конечно, вспомнит и о годах войны, связывая Верховного с завоеванной нашей страной Победой. К счастью, сегодня таких все больше...
Так уж сложилось, что стараниями сперва Хрущева и его прихлебателей, а затем их прямых последователей – демократов-«перестройщиков», наглухо замолчанной и, более того, нещадно оболганной осталась совершенная другая веха: год 1936-й. А ведь это был, во-первых, момент наибольшего расцвета в СССР свободы и демократии (и не надо скептически ухмыляться – именно так оно и было!), а, во-вторых, поворотный пункт, от которого история страны могла пойти по иному сценарию. Почему этого не произошло? Чем же был так знаменателен этот непростой год? Постараюсь, насколько возможно, подробно ответить на эти вопросы ниже. А начнем мы с рассказа о том, с чем именно Советский Союз подошел к этой дате.
Без карточек и «лишенцев»
Продовольственные карточки до начала Великой Отечественной войны в стране вводились дважды. Первый раз – еще в РСФСР, в эпоху так называемого «военного коммунизма», когда едва победившую революцию пытались задушить не только войной, но и голодом. Отменена карточная система была в 1921 году, после окончания Гражданской и переходом к так называемой новой экономической политике, оставшейся в истории под сокращенным именем «НЭП». Однако, уже через десять лет карточки пришлось вернуть.
Страну терзали жестокие неурожаи, проводившаяся в селе коллективизация на первом этапе продовольственному изобилию вовсе не способствовала. Впрочем, с остальными товарами дела обстояли тоже не лучшим образом – промышленность, разрушенную чуть ли не до основания, еще предстояло восстановить, а Запад в это время проводил в отношении нашей страны политику жесточайшего санкционного давления, не желая приобретать ничего, кроме зерна.
Тем не менее, уже в первый день 1935 года были отменены хлебные карточки, а к осени того же года стало анахронизмом распределение по ним всех прочих продуктов питания, а затем – и промтоваров. Страна возрождала свое хозяйство, ставшее воистину народным – без западных кредитов и инвестиций, ценой непомерного напряжения, больших жертв и каторжного труда, исключительно собственными силами и средствами.
В годы первых пятилеток (1928-1932 и 1933-1937 годы) СССР продемонстрировал всему миру воистину фантастический прорыв во всех областях – от экономики до образования и науки. Понятно, что уровень жизни огромного количества жителей страны никто не рискнул бы назвать роскошным или богатым. Однако, стоит помнить, прежде всего о том, что для абсолютного большинства граждан СССР жизнь в нем была многократно лучше, чем до революции.
Впрочем, не для всех... Провозглашая в 1917 году всеобщие «свободу, равенство и братство», большевики не забыли о тех, кто, по их мнению, был этих высоких принципов недостоин. Категория «лишенцев» появилась на свет уже в следующем году и была законодательно закреплена в первой Конституции РСФСР. Смешно это словечко звучит только в устах бессмертного Остапа Бендера. На самом же деле смысл за ним скрывался страшный.
По идее, так назывались те, кто не имел в Стране Советов права избирать и быть избранными. Помимо душевнобольных лиц и преступников в эту категорию угодили бывшие офицеры, прежде всего – полиции и жандармерии, священники и монахи, а заодно, все лица «эксплуатирующие наемный труд» и «живущие на нетрудовые доходы». В нее также автоматически попадали все, кто занимался частной торговлей и предпринимательством (во времена НЭП), а также крестьяне, выступившие против коллективизации.
На самом деле, помимо отлучения от избирательного права все «лишенцы», а также и члены их семей не имели возможности устроиться на нормальную работу, получить образование, претендовать на какие-либо социальные выплаты и пособия от государства. Зато налогами их облагали просто зверскими! «Лишенцу» нечего было и мечтать поселиться в Москве или Ленинграде, более того, он мог быть запросто выселен из коммунальной квартиры, в которых тогда проживало большинство городского населения.
Если в 1926 году к этой «низшей касте» в СССР относилось немногим более миллиона человек, то уже в следующем она насчитывала свыше трех миллионов. И это – при общем населении страны примерно в 150 миллионов! Процесс ликвидации подобного разделения граждан был начат в 1935-1936 годах с подачи Сталина. К примеру, из разряда «лишенцев» вывели казачество, до этого пребывавшее в нем, практически поголовно. Однако точку тут поставила лишь Конституция 1936 года, по сей день носящая неофициальное название «сталинской».
Самая демократическая в мире Конституция
Собственно говоря, это был уже третий основной закон страны, принимавшийся после революции – первые появились в 1918 (РСФСР) и 1924 (СССР) годах. Нельзя не упомянуть о том, что «сталинская» Конституция действовала в СССР дольше всего – до 1977 года. Кому-то это может показаться парадоксальным, однако именно она на момент своего принятия являлась наиболее демократичным основным законом во всем мире!
Начать тут стоит, естественно, с того, что избирательные права получили все без исключения граждане СССР. Для сравнения напомним, что в Германии женщин допустили к избирательным урнам в 1949 году, в Швейцарии – в 1959-м, а в Испании вообще в 1977-м. Конституция 1936 года не только уравняла мужчин и женщин, она дала абсолютно равные права буквально всем гражданам СССР. Недоброй памяти «лишенцы» ушли в небытие.
Этим же документом был создан высший законодательный орган Советского Союза – Верховный Совет, представлявший из себя двухпалатный парламент. До этого времени высшей властью был съезд Советов. Также право на собственные парламенты получили все до единой республики, входившие в СССР. Новым основным законом была существенно усовершенствована также судебная система – помимо профессиональных судей в ней появлялись народные заседатели, игравшие роль «советских присяжных». Впрочем, главными достижениями новой Конституции, ставившими ее выше аналогичных законов любой другой страны, стали невиданные никогда и нигде ранее колоссальные социальные гарантии, предоставленные, опять-таки, всем без исключения гражданам.
Право на труд и отдых (законодательно устанавливался восьмичасовой рабочий день и оплачиваемый государством ежегодный отпуск), на бесплатное образование и бесплатное же медицинское обслуживание. Всеобщее право на получение пенсий и пособий по утрате трудоспособности, инвалидности. И ведь все это выполнялось! Также в Конституции были прописаны права советских людей на личную безопасность и неприкосновенность их жилища, тайну переписки, свободу совести, собраний, слова и печати. Да, эти пункты выполнялись далеко не всегда и не в отношении всех, но они, по крайней мере, в Конституции имелись. Впрочем, есть все основания полагать, что провозглашение такого широкого спектра прав и свобод должны были стать только началом настоящей демократизации общества.
Ряд историков утверждают, что Сталин, по чьей инициативе открытое голосование при выборах всех институтов власти СССР было заменено на тайное, имел намерения пойти еще дальше. Он на полном серьезе собирался разрушить уже вполне оформившуюся на тот момент монополию представителей Коммунистической партии на занятие всех без исключения высших должностей в Советском Союзе – в том числе и выборных. Возможно ли было такое? В принципе, да – при одном условии... Иосиф Виссарионович вполне мог прилагать усилия к тому, чтобы «подвинуть» партию от рычагов реального управления страной, прежде всего, ее экономикой, превратив в исключительно идеологическую «надстройку».
Надо полагать «старая большевистская гвардия» к тому времени ему уже изрядно осточертела. «Верные ленинцы», «пламенные революционеры», лезшие буквально во все и разводившие жаркие дискуссии по любому поводу, а, в особенности, касательно вопросов, в которых не смыслили ровно ничего... Они попросту мешали Сталину строить страну, готовить ее к неминуемой войне с нацистами. Уменьшить их вес и влияние в государстве было для него одной из основных задач.
Почему начались репрессии
К 1936 году «старые партийцы», в особенности, наиболее рьяные и буйные, были уже изрядно прорежены. Самого опасного – Троцкого в 1929 году удалось выпихать из СССР от греха подальше. Каменев, Зиновьев и вся их «объединенная оппозиция» нейтрализованы. Ни о какой массовости репрессий речь пока не идет. Возможно, Сталину кажется, что они и не понадобятся.
Однако, происходит парадоксальная вещь – идеей «борьбы с врагами народа» оказываются увлечены, практически, поголовно, партийные руководители республиканских, областных, городских уровней. Они прямо-таки рвутся «изобличать», «выявлять», и, естественно, «выжигать каленым железом»! Оно и понятно – устраивать «чистки» и заниматься поиском врагов дело куда более занимательное, непыльное, а, главное, перспективное, чем ежедневный тяжкий управленческий труд.
Более того – все эти персонажи, стремясь выполнить любые указания, полученные «сверху», никогда не знают удержу и стремятся переплюнуть один другого в безграничном служебном рвении. Это ведь их дурными стараниями устроен голод в 1932 году и прочие подобные «перегибы» и «перекосы», стоившие жизни многим и многим. Некоторые историки пытаются утверждать, что на ставший роковым пленум ЦК ВКП(б), состоявшийся в феврале 1937 года и, по сути, давший старт репрессиям, Сталин уже шел с планом загубить как можно больше народа. Вряд ли...
Стенограммы выступлений на этом мероприятия говорят, скорее, о том, что и сам Иосиф Виссарионович и его ближайшие соратники – те же Жданов и Молотов пытались вести разговор о реформах в управлении государством, которые должны были проистекать из новой Конституции, о грядущих изменениях. А в ответ слышали словно под копирку написанные речи о «борьбе с вредителями и врагами народа».
Обратите внимание – в это же время Сталин с Вышинским реабилитируют угодивших под печально известное постановление 1932 года «Об охране государственного имущества», совершенно несправедливо прозванное «законом о трех колосках». Единожды оступившиеся люди реабилитируются и десятками тысяч отправляются на свободу. А секретари обкомов партии продолжают твердить о том, что сажать и расстреливать нужно больше. Еще больше!
Заметим – в это же самое время Сталин действительно получает все больше сведений о плетущихся в высших эшелонах как партийного аппарата, так и армии, прочих силовых структур, заговорах. Дело попахивает переворотом – то ли военно-чекистским, то ли партийно-военным. Слишком много несогласных с его решениями, а, главное, стремящихся дорваться до власти. Заигрывает с немцами Тухачевский и его окружение, совершенно не туда начинает «заворачивать» нарком внутренних дел Ягода, что-то непонятное крутят Бухарин с Рыковым...
В итоге Сталин произносит свое знаменитое выступление насчет «обострения классовой борьбы», посвященное, в том числе и вопросам «ликвидации троцкистских и иных двурушников». К тому моменту он, наверняка понимает – по другому просто нельзя. Какая уж тут «оттепель»?! Страну и партию, армию и органы внутренних дел нужно спасать – и тут не до демократии.
На пороге маячит война, а с такими руководителями Советский Союз рухнет и без нее. И запускается маховик «чисток», который сперва будет раскручен как раз теми людьми, которые сидят в зале, а потом снесет их самих. Для справки – из 72 человек выступавших на том пленуме впоследствии были репрессированы 52...
Абсолютное большинство из них впоследствии реабилитируют и объявят невиновными и оклеветанными, забывая, как минимум о роли их самих в тех же самых «чистках», проходивших ранее. А что до невиновности... В качестве основного аргумента для доказательства таковой обычно используется утверждения: «Эти люди были настоящими коммунистами, и поэтому просто не могли пойти против партии и Советской власти!» Да что вы говорите... Отвечу вот таким вопросом: «А что, Горбачев, Яковлев, Ельцин, Кравчук, Шушкевич, в 80-90 годы уничтожившие не только социализм в СССР, но и саму страну, были американскими диверсантами, заброшенными темной ночью на парашютах?!» Да нет – все они принадлежали к партийной элите СССР, причем к высшим ее эшелонам. И ведь смогли же!
Репрессии, начавшиеся в 1937 году, наверняка, не были неизбежными. И подтолкнули к ним Сталина не приписываемые ему «жажда власти» или, тем более, «паранойя». События 1935-1936 годов показывают – скорее всего, Иосиф Виссарионович видел развитие ситуации в другом ключе. Вот только продолжить в 1937-м начатую «оттепель» ему не удалось – потому и вспоминаем мы этот год в совершенно ином контексте.
Автор: Александр Неукропный