Где состоялось самое первое танковое сражение минувшей войны? Разные историки отвечают на этот вопрос по-разному.

Одни считают, что оно произошло 24-27 июня 1941 года на Западной Украине в треугольнике городов Дубно—Луцк—Броды. И называют его величайшим танковым сражением не только в истории Второй мировой войны, но и в истории в целом, поскольку в битве с обеих сторон приняло участие около 3200 танков. Другие называют бой нашей 5-й танковой дивизии, которая 23 июня сражалась с двумя немецкими танковыми дивизиями (7-й и 20-й) под литовским городком Алитусом, понеся при этом брльшие потери – около 80 боевых машин. Я расскажу о другом сражении.

Работая в фотоархиве журнала «Воин», я наткнулся на два фронтовых снимка, сделанных летом 1944 года: на обоих были сняты наши искореженные танки Т-26 и проходящие мимо них «тридцатьчетверки» с десантом на броне. Подпись гласила: «Советские танки, подбитые под Брестом в 1941 году. Их пушки по-прежнему смотрят на запад». Долгое время я пытался уточнить место съемки, пока в руки не попалась тогда еще не рассекреченная брошюра генерал-полковника Л.М. Сандалова.

 

Она была посвящена приграничным боям 4-й армии, и в силу объективных суждений и честных оценок предназначалась для строго ограниченного круга читателей – в основном для слушателей военных академий. Сегодня эта брошюра, основательно пополненная и ставшая книгой «1941. На московском направлении», доступна каждому.

 

Тогда, в июне 1941 года, полковник Леонид Сандалов был начальником штаба 4-й армии, прикрывавшей прямой и кратчайший путь на Москву – Брест-Минск-Смоленск. С первых же часов войны он отправился на передовую линию, шедшую вдоль границы.

«Там он пересел на танк Т-26 и отправился в городок Видомль на встречу с командиром 30-й танковой дивизии полковником С. Богдановым. 47-летний полковник всего лишь полтора года назад был выпущен из тюрьмы, куда угодил по доносу.»

Его обвиняли в «участии в военно-фашистском заговоре». Но кто-то решил его спасти, и дело переиграли, «расстрельную» статью заменили на «халатную» - за халатность в организации боевой подготовки соединения. А потом и вовсе подвели под амнистию. Сандалов все это знал, он и сам чудом избежал ареста по доносу.

 

«В 12 часов 30 минут мы прибыли в Пелище (село близ перекрестка дорог…. –Н.Ч.) – Вспоминает Леонид Михайлович Сандалов. - И как раз в этот момент, прямо на наших глазах, развернулись для боя и пошли в атаку главные силы обоих танковых полков 30-й дивизии. Враг не выдержал этой стремительной атаки и опять откатился к Видомлю. Это были части 17-й и 18-й танковых дивизий 47-го моторизованного корпуса немцев».

С помощью друзей из брестского военно-исторического клуба «Рубеж» - Андрея Воробья, Елены Воробей и Александра Жаркова - мне удалось побывать на месте былого сражения. Сегодня там большой перекресток с современной развязкой. Припарковав машину на обочине, мы разбрелись по окрестностям в поисках следов того боя. Казалось, все быльем поросло – ведь прошло более семидесяти лет.

 

Но вот в руках у Андрея Воробья тяжелая железяка – трак от гусеницы танка Т-26. Немое свидетельство той давней битвы, стальной документ. Держу его в руках и пытаюсь увидеть тот встречный танковый бой глазами полковника Сандалова, ведь и его боевая машина стояла неподалеку…

…Итак, 30-я дивизия выдвигалась из Пружан двумя танковыми полками (в общей сложности 120 машин) и двумя батальонами мотострелкового полка. На километровом удалении поспевали за танками мотострелки на грузовиках, к которым были прицеплены орудия полковой артиллерии. Несколько ЗИСов тащили и дивизионные пушки, к которым удалось найти снаряды. По счастью, оба танковых полка в роковую субботу ночевали в лесу – юго-западнее местечка, и потому были подняты по тревоге без потерь. Потери начались на марше – по пути к селу Поддубно. Немецкие самолеты атаковали не прикрытые с неба колонны. Огненные трассы легко прошивали сантиметровую броню башенных крыш и моторных отделений.

 

Машины вспыхивали то тут, то там; редко кому из танкистов удавалось выпрыгнуть из них. Идущие следом танки сталкивали своих злосчастных собратьев на обочины, в кюветы и продолжали путь на запад. Т-26-ые были совершенно беззащитны против стальных коршунов. От горького отчаяния один из командиров высунулся из люка и стал стрелять в пикирующие бомбардировщики из пистолета.
Налеты заканчивались так же быстро, как и начинались. Это было жестокое избиение тихоходных наземных машин быстролетными воздушными.

Оставив на шоссе Пружаны - Высокое около трех десятков машин, остальные девяносто продолжали свой путь. В одиннадцать часов две колонны под командованием комдива полковника Богданова прошли Поддубное батальонными колоннами, и вышли на перекресток чуть севернее села Пелище. Навстречу им мчались танки Гудериана, только что прорвавшие утлую оборону правого фланга 4-й армии – 49-й стрелковой дивизии. Они только что захватили городок Видомль с его кратчайшей дорогой на Брест и теперь рвались завершить охват города с севера. Это были авангарды 17-й и 18-й дивизий под командованием генерала Неринга.

«Волею судьбы они сошлись на двухкилометровом дефиле близ села Пелище. И те, и другие, несмотря на мотоциклетную разведку, выскочили из леса неожиданно друг для друга.»

За кормой германских танков осталось урочище Зеленая горка, за кормой наших – урочище Вузка. Между ними лежал клеверный луг и овсяное поле, перехлестнутые крест-накрест дорогами с севера на юг и с востока на запад – из Каменца в Жабинку, и из Пружан в Высокое. На перекрестке стоял большой придорожный крест, срубленный лет сто назад из местной сосны с потемневшим медным распятием. Христос в терновом венце печально взирал на начинающуюся битву.

Из походных колонн танки сходу перестраивались в боевые порядки. Сандалов сразу же отметил, что богдановские танки развертывались грамотно – как на учениях – «елочкой»: четные машины уходили от головной – вправо, нечетные – влево. При всех этих маневрах башни смотрели в сторону противника и вели огонь – одни с ходу, другие – с коротких остановок.

Немецкие «панцеры» - их угловато-коробчатые контуры резали глаз непривычными очертаниями - съезжали на поле уступом вперед, повторяя клин классической тевтонской «свиньи». Наши Т-26 уходили от дороги уступом вправо, пытаясь развернуться потом в строй фронта.

Встречный бой начали головные машины, обменявшись поспешными неточными выстрелами. И тут же, будто бы по их сигналу, загрохотала пушечная пальба. Били с дистанции пистолетного выстрела, били почти без промаха. Башня головного танка вдруг слетела в сторону и подпрыгнула на ухабе. Обезглавленный Т-26 тут же окутался дымом. Оставалось только догадываться, что стало с экипажем, если в самой башне находилось два человека – командир и наводчик.

Посреди луга, взрытого гусеницами, полыхнул и немецкий танк. Бой разгорался с каждой минутой. Броня шла на броню, броня крушила броню, остроклювая сталь прошивала борта и башни, рвала гусеницы, воспламеняла моторы… Одни машины кружили волчком, разматывая сбитую гусеницу; другие лезли на таран; третьи полыхали бензиновыми кострами, пока взрыв боекомплекта не раскрывал их, словно лопнувшие бутоны; четвертые били с коротких остановок по своим бронированным дуэлянтам и снова ползли вперед, тесня противника, выискивая-вынюхивая стальными хоботами себе подобную жертву.

 

Это была война машин, уже предсказанная фантастами. Правда, в машинах сидели живые люди, и порой они выскакивали из объятых пламенем стальных коробок – обожженные, окровавленные, ожесточенные. Их косили из курсовых пулеметов. Черные фигурки танкистов хорошо были видны на ярко-зеленом ковре клевера. Ползком и перебежками, ковыляя и падая, они пытались покинуть это грохочущее поле смерти, изрытое воронками, истерзанное клыками гусениц…

Наступательный порыв богдановских танков был сильнее, противник уже стал пятиться к спасительному леску, как в небе замелькали «юнкерсы». Они заходили на танки почти в отвесном пике. Одна из бомб угодила в командирский Т-26 с поручневой антенной вокруг башни. Чудовищная сила сорвала всю верхнюю часть корпуса вместе с недооторванной башней, и легко, словно картонку, зияющую прорезями и отверстиями, забросила на сосну; та согнулась под невыносимой тяжестью, но не сломалась.

В тучах дыма и пыли смешались все боевые порядки, классический поначалу встречный танковый бой превратился в сплошное побоище. Пылала добрая дюжина машин и с той, и с этой стороны, и уже не понять было, что горит: черный жирный дым скрывал и кресты на бортах, и звезды на башнях.

Удар с неба приостановил натиск 30-й дивизии, темп наступления резко упал. Машины замешкались, некоторые стали разворачиваться, подставляя борта под бронебойные снаряды. Минута, другая и краснозвездная лавина – или то, что от нее осталось – рассеется по полю на верную погибель. Но коварная военная Фортуна враз переиграла ситуацию.

 

Самолеты улетели, а к перекрестку подоспел второй полк богдановской дивизии. Он был полон сил и наступательного задора, и его машины сразу же врубились в бой. Немецкие командиры мгновенно оценили новый расклад и дали в эфир команду на отход. Огрызаясь из повернутых на корму башен, немецкие танки быстро втянулись в лесное шоссе и пошли на запад – на Видомль.

«На поле боя остались около девяносто пробитых, раскроенных, горящих машин – немецких и советских - да круто покосившийся крест придорожного распятия.»

Встречный бой – жестокий бой, и никогда в ничью не заканчивается: кто кого – сразу, сходу, вусмерть.

И спустя 75 лет по тем заросшим обочинам все еще валяются траки и катки, ушедшие в землю.

 

 

Так закончилось первое танковое сражение Великой Отечественной. Жаль, что успех был недолог. Пока шел встречный бой у пересечения дорог, другая дивизия Гудериана обходила район с севера, нацеливаясь на Пружаны. Через сутки и там закипела горячая схватка. 30-я дивизия снова вступила во встречный бой с тем же противником, которого удалось потеснить в Видомлю.

 

Генерал Неринг брал реванш. Сражение было жестоким: из 120 танков полковник Богданов оставил на поле боя ровно половину. Остальные отошли на реку Щара. Там действовали совместно с пехотой и частями 22-й танковой дивизии. Выходили из окружения к Слуцку, обороняли город. К исходу 28 июня в дивизии Богданова насчитывалось лишь два танка Т-26, три трактора и несколько десятков автомашин. 30 июня истаявшую дивизию расформировали.

 

Над головой Богданова снова навис карающий меч НКВД. Там еще хранились следственные документы 1938 года о его участии в «военно-фашистском заговоре». А вот еще одно тому «доказательство»: за шесть дней войны бывший царский офицер растерял все свои танки. И не важно, что «растерял» он в ожесточенных боях, важен факт, что дивизии больше нет.

Но Бог миловал Богданова и в этот раз. Вместо него расстреляли его начальника – командира 14-го механизированного корпуса генерала С. Оборина.

Заметим еще вот что: у немцев уже был опыт встречного танкового боя. В мае 1940 года на франко-бельгийской границе близ бельгийского городка Жамблу сошлись немецкие и французские танки, 674 «панцеров» и 411 «шар блинде». Победа осталась за немцами.

Наши же 22 июня 41-го вступали во встречный танковый бой впервые в истории отечественных броневых войск… Впервые да к тому же с только что сколоченной дивизией – 30-я была сформирована всего лишь два месяца тому назад – в апреле 1941 года.

 

Нашими танкистами командовал бывший зэк – полковник Семен Богданов, два года отсидевший в тюрьме. Ему противостоял генерал-майор танковых войск Вальтер Неринг. В то время, когда Богданов парился на нарах, Неринг приобретал боевой опыт в Польше и Франции. Интересно сложились судьбы этих военачальников.

Избежав расстрела в августе 1941 года, Семен Ильич Богданов был брошен на опаснейший участок фронта – командовать Можайским укрепрайоном. Блестяще проявив себя, там был назначен заместителем командующего 5-й армии по танковым войскам. А через несколько месяцев возглавил 12-й танковый корпус. Военная судьба швыряла генерала Богданова на самые огненные рубежи:

 

Сталинград, Курская дуга – на ней он водил в бой 9-й танковый корпус, операция «Багратион» по освобождению Белоруссии. Именно его, уже 2-й гвардейской танковой армии довелось отбивать у немцев Брест, именно тогда у перекрестка Пелище генерал-полковник Богданов увидел свои танки, стоявшие там с того памятного встречного боя, их пушки по-прежнему глядели на запад. Немцы не стали отправлять их на металл, слишком далеко от железной дороги. Так замкнулся в его жизни огненный военный круг – от Бреста до Бреста.

Как поется в песне «Т-34» М.Калинкина:

А поле боя держится на танках,
Взревут моторы, и сверкнет броня…
По грязи, по оврагам, полустанкам
Прорвут любую линию огня.

 

А дальше был прорыв «Померанского вала» и Мазерицкого укрепрайона под Одером, где под землей укрывалось самое крупное фортификационное сооружение в Европе – «Лагерь дождевого червя». И, наконец, Берлинская наступательная операция. Именно богдановские танки дошли и встали у Бранденбургских ворот, чтобы встретить день Победы.

 

К тому времени на груди у бывшего «участника военно-фашистского заговора» сияли две Золотые Звезды Героя Советского Союза. А рядом с ними – четыре ордена Красного Знамени, ордена Суворова обеих степеней, бессчетное количество медалей и даже знак Почетного рыцарь-командора Британской Империи.

1 июня 1945 года бывшему подпоручику царской армии, участнику первой мировой войны, Семёну Ильичу Богданову было присвоено звание маршала бронетанковых войск.

Страшной ценой заплатил маршал за Победу: погиб на фронте его единственный сын Ростислав, погибли три брата и сестра… Сам Богданов был четырежды ранен.

А что же дуэлянт Богданова по первому встречному бою – генерал Вальтер Неринг? Ему тоже повезло остаться в живых под Пелищами. Затем он штурмовал Смоленск, бился под Тулой. В июле 1941 года был награжден Рыцарским крестом.

В марте 1942 года Неринг отправлен в Африку, где возглавил Немецкий Африканский корпус. Там он получил чин генерала танковых войск ( в нашем эквиваленте – генерал-полковника). В августе 1942 года Неринг тяжело ранен, эвакуирован в Германию, потом снова вернулся в Африку, став командующим немецкими войсками в Тунисе.

 

Острая обстановка на Восточном фронте потребовала туда лучших генералов, и Вальтер Неринг возглавил под Винницей танковый корпус. Возможно, они снова схлестнулись, давние соперники – Неринг и Богданов – на полях новых сражений. Во всяком случае, в битве за Берлин они наверняка противостояли друг другу. Неринг дрался отчаянно и получил к своему Рыцарскому кресту сначала дубовые листья, а потом мечи – высшую воинскую награду нацистской Германии.

 

Военная фортуна даровала обоим противникам рыцарское звание. Но исход войны был предрешен: генерал-полковник Богданов салютовал Красному знамени над рейхстагом, а генерал танковых войск Неринг сидел в американском лагере, как когда-то сидел в советском – Семен Богданов. Впрочем, и здесь, по капризу судьбы, они были почти на равных. Ведь с дважды Героя и маршала Богданова никто судимость не снял!

 

По документам НКВД он все еще числился преступником, которому доверили воевать за советскую Родину. Судимость с героя войны была снята спустя семь лет после его смерти, после того, как прах маршала Богданова был упокоен на Новодевичьем кладбище. Забыли «компетентные органы» про то давнее уголовное дело, а потом спохватились. Бывает. Почти невероятно, но факт остается фактом: маршал бронетанковых войск С. Богданов был реабилитирован Пленумом Верховного Суда СССР посмертно - 6 июня 1968 года.

 

 

Могила С.И. Богданова на Новодевичьем кладбище

Архивно-следственные документы говорят о том, что многие прославленные танкисты, командовавшие в годы войны танковыми корпусами и армиями, были арестованы перед войной как «вредители и враги народа». «А незадолго до вторжения фашистской Германии, - отмечает военный историк, - до кремлевских стратегов наконец-то дошло, что в будущей войне расформированные ранее танковые соединения должны играть решающую роль, командиров-танкистов в спешном порядке стали отыскивать в лагерях и тюрьмах.

 

В числе освобожденных, кроме Богданова, были будущие танковые полководцы И.П. Сухов, И.Д. Васильев, И.П. Корчагин, А.И. Лизюков, И.К. Кравцов, М.Д. Соломатин, С.А. Спильниченко, И.А. Нагайбаков и другие. Для большинства из них освобождение не влекло реабилитацию. Они пошли в бой на врага, оставаясь в то же время «врагами» своего собственного народа».

Коварное было время, воистину зазеркальное: те, кто искал «врагов народа», точнее назначал их, творили вреда столько же, сколько пользы потом принесли Отечеству назначенные ими псевдовраги.

В память маршала Богданова установлен бронзовый бюст в Санкт-Петербурге - на Аллее Героев Московского парка Победы, его именем названы улицы в Москве, Севастополе, в Пружанах.

В честь генерала танковых войск Вальтера Неринга тоже названа улица в немецком городе Штадталлендорф – «Генерал Неринг Штрассе». После того, как он был отпущен из американского плена в 1948 году, былой полководец сумел сделать успешную карьеру и в гражданской жизни. Написал немало книг и статей, чего, увы, не сделал его противник-победитель маршал Богданов.

 

Хорошо владея английским и французским языками, Неринг активно общался со своими бывшими противниками. Вел большую работу в землячестве выходцев из Западной Пруссии. 21 июля 1973 года Вальтер Неринг был удостоен высокой награды «Крест 1 класса за заслуги перед Федеративной Республикой Германия». Он намного пережил своего русского соперника и умер в 1983 году – в день рождения Гитлера – в Дюссельдорфе. Было ему 90 лет. Богданов же скончался в 1960 году в возрасте 66 лет.

 

Но ведь не зря говорят, важно не сколько прожил человек, а как прожил… Семен Ильич Богданов прожил свою жизнь более, чем достойно. Будем помнить его!