Хорошие настали времена, в том числе и для творческих людей, а особенно для тех, кто поет. Поют, когда хотят, поют, как могут, и, главное, поют, что хотят. Цензуры давно нет, и никто не может свободному человеку запретить петь обо всем, что переполняет душу. 

  "Прекрасно, что цензура отменена, но ведь никто не отменял самоцензуру",- говорю я себе каждый раз, когда по радио или по телевизору слышу современные песни, тексты которых изобилуют дефектами, в прежние времена заставившими бы любого цензора запретить или, в лучшем случае, предложить переделать такие песни. 

  Чуть ли не в каждой второй современной песне обнаруживаются сомнительные по достоинству и уместности слова и строки. Примеры можно приводить бесконечно, но давайте ограничимся подробным разбором текста песни "Синее небо", так как она на сегодняшний день, по моему мнению, наиболее образцово-показательна по части графомании. Сразу оговоримся, что целью данного "разбора полетов" является не выпускание стрел в сторону авторов песни и ее очаровательной исполнительницы, а попытка предотвратить, насколько это возможно, появление в будущем новых подобных "шлягеров". 

  Итак, начнем с первой строки первого куплета песни "Синее небо": "По стеклу вожу, поцелуй рисую твой". Пока ничего предосудительного: предположительно, девушка стоит у окна и, вероятно, пальцем выводит на запотевшем стекле воображаемый отпечаток губ любимого. Обратим внимание на то, что подобные действия люди обычно производят в состоянии грустной, меланхолической задумчивости и на то, что девушка стоит на одном месте и никуда не идет, ибо в процессе ходьбы рисовать как-то несподручно. 

  Вторая строка: "Слов не нахожу оттого, что ты с другой". Тоже бы ничего, если бы не весь последующий текст из около сотни разнообразных слов. 

  А вот дальше начинается самое интересное. В третьей строке автор сообщает: "А моя душа - раскаленный шар". Довольно странное состояние - сочетание задумчивой меланхолии и пылающей души. При этом не понятно, почему душа приобрела форму именно раскаленного шара. Ведь душа - субстанция абстрактная, бесформенная и невидимая. Рискну предположить, что, если бы душа называлась как-то иначе, например, словом "ледоруб", то третья строка, следуя заложенной геометрической метафоричности, звучала бы так: "А мой ледоруб - раскаленный куб". Иначе говоря, слово "шар" в данном случае не несет никакой смысловой нагрузки, а выполняет только роль обычной, псевдоглубокомысленной рифмы. 

  Переходим к четвертой строке: "Ты в глазах моих слов любви не прочитал". Если согласиться с тем, что в глазах читаются слова, то, опять же, следуя заданной системе образности, можно было бы вдобавок ко всему заявить: "Ты в ушах моих звуков сна не услыхал". 

  Далее следуют удивительные пятая и шестая строки: "Счастье на двоих разделить с тобой не дал. Небо высоко, счастье далеко". Надо думать, что у кого-то из них счастье было, скорее всего, у него, так как он не дал разделить счастье, а она этого очень хотела. Однако, предложение построено так, что не исключено первоначальное наличие счастья и у нее, но он, любимый, не дал ей разделить счастье хотя бы пополам с ним. Вследствие чего счастье улетело и оказалось далеко. Все бы ничего, если бы вдруг не оглушительно неожиданное упоминание "неба", которое, как известно, расположено высоко, о чем, впрочем, еще раз напоминает первая строка припева: "Это синее, синее небо над головой". 

  Еще более поразительна третья строка припева, продолжающая предыдущие две и сообщающая, что синее небо "За собою зовет, за собою ведет". Выше мы уже отмечали, что героиня песни, вероятнее всего, стоит у окна. Кроме того, мы знаем, что небо никуда не идет, а находится вокруг земного шара. Более того, если даже представить идущее куда-то небо, как оно может вести за собою того, кто стоит недвижим? Ведь почти весь текст песни написан в настоящем времени. Далее, если небо ведет, то зачем ему еще и звать за собой? Ведь человек уже идет! Из этого следует, что фраза "За собою зовет, за собою ведет" состоит из взаимоисключающих сообщений. 

  Телом, душой скучает, любит и ждет". 

  Фраза "Мне навстречу идет" означает, что два человека идут навстречу друг другу. Но девушка, как мы уже говорили ранее, находится в статическом положении. Опять противоречие! Но еще большее противоречие фиксирует следующая фраза: "Параллельно живет". Из школьной программы мы знаем, что параллельные линии и плоскости не пересекаются. Как же параллельно живущий "кто-то другой" может идти навстречу девушке, стоящей у окна в другом параллельном мире? Лично у меня сложилось твердое убеждение, что они никогда не встретятся.

 

В заключительной строке припева использовано слово "скучает", которое вполне правомерно вызывает вопрос: может ли кто-то скучать о ком-то, кого никогда не видел и с кем никогда не общался, тем более скучать "телом"? Телом можно скучать лишь после тесного эротического соприкосновения с другим телом. Возможно, я ошибаюсь, но лично мне так кажется. Да и этот "кто-то другой" довольно странный малый, если "скучает, любит и ждет" совершенно незнакомую девушку, причем "телом" (!!!) и "душой" одновременно. Я бы не отказался взглянуть на этого молодого человека, хотя бы из любопытства, так как меня заинтриговала возможность познать что-то новое о системе и способе ожидания и скучания "телом". 

  Но на этом наше путешествие по лабиринтам песни "Синее небо" не заканчивается, ибо первые же слова второго куплета: "Плачут небеса" введут в состояние легкого транса каждого, кто не лишен мало-мальской способности мыслить логически. Если "небеса плачут", это означает, что идет дождь и небо затянуто тучами. Спрашивается: какого цвета небо видится в непогоду? А коль уж героиня песни все время твердит о синем небе, которое при этом плачет, значит, либо она дальтоник, либо слушатели этой песни должны восхититься способности певицы видеть сквозь тучи, либо слово "синее" уже подверглось реформе и означает отныне "серое". 

  Далее слышим сомнительное: "На душе гроза", хотя до этого сообщалось о раскаленной душе. Надо полагать, что температура души резко понизилась, ибо градусы каления и грозы прямо противоположны. 

  Я могу теперь, я открою дверь". 

   Когда я впервые услышал эту песню, у меня сразу сложилось впечатление, что она была написана в состоянии аффекта, которое стало "модным" веянием в современном шоу-бизнесе. Нам лишь остается надеяться на его скорую кончину.