Кроме того, они сообщили, что не донесут властям и не выдадут своих единоверцев, если узнают о подготовке террористического акта.
Но в любом случае исследователи достигли своей цели, обрисовав ситуацию и вызвав общественную дискуссию, которая ведется и в других странах Европы. В нюансах отношения к проблеме исламизации Старого Света.
Бельгийская трансформация
По подсчетам ученого, к 2030 году большинство жителей Брюсселя будут мусульманами. Доля мусульманского населения по всей стране вырастет до 10 процентов.
«В долгосрочной перспективе, когда люди осознают, что исламские законы благоприятны для бельгийского народа, начнется путь к исламскому государству».
Администрация не скрывала: на это пошли, чтобы не оскорблять религиозные чувства мусульман. Критики этого решения подметили его особый символизм — рождественская елка была изгнана из города, где располагаются штаб-квартиры ЕС и НАТО.
Кстати, по данным мэрии бельгийской столицы, начиная с 2008 года самое популярное имя для новорожденных мальчиков в Брюсселе — Мухаммед.
Бытовое противостояние
Согласно информации IFOP (Французский институт исследования общественного мнения), 28 процентов мусульман, имеющих французское гражданство, исповедуют так называемый «авторитарный» ислам. В абсолютных значениях их число может достигать 1,5 миллиона человек. Это в основном молодые, не очень образованные люди, живущие на различные пособия на окраинах крупных городов.
Именно эта группа указала, что ставит религиозные принципы и убеждения выше ценностей Французской Республики. 80 процентов всех респондентов заявили, что дети из мусульманских семей должны получать в школах халяльную еду, 60 процентов выступили в поддержку ношения в учебных заведениях паранджи, вуали и бурки. Опрос проводился летом 2016 года.
Но эти действия, предпринятые постфактум, слишком запоздали, считает основатель «Движения за Францию» и бывший кандидат в президенты страны на выборах 2007 года Филипп де Вилье.
По его мнению, то, что на протяжении многих лет власти закрывали глаза на исламизацию страны, может привести к гражданской войне.
На бытовом уровне эта война уже идет, и она только усиливается. Французы жгут приюты, предназначенные для приема мигрантов, расписывают стены мечетей и молельных домов оскорблениями.
Немецкий шариат
В июне этого года социологи из Университета Мюнстера (Германия), опросив проживающих в стране турок (граждан ФРГ), выяснили, что почти половина из них (47 процентов) согласна с утверждением: «Следовать постулатам моей религии для меня важнее, чем следовать законам страны, в которой я живу».
Примерно столько же участников опроса заявили, что ислам — единственно истинная религия, а 36 процентов считают, что только ислам может решить существующие в обществе проблемы.
Еще в 2014-м, до миграционного кризиса, в немецком городе Вупперталь (земля Северный Рейн-Вестфалия) с населением 350 тысяч жителей появилась «шариатская полиция». Дюжина молодых «дружинников» патрулировала город, контролируя религиозную жизнь мусульман (городская община насчитывала в тот момент около 30 тысяч приверженцев ислама).
Во главе активистов стоял немец Свен Лау, принявший ислам и взявший имя Абу Адам. Патрульные проводили беседы с молодежью на улице, пытаясь уличить в употреблении алкоголя или табака и настойчиво объясняя местным жителям необходимость отказа от «вредных привычек» — посещения концертов, баров, ночных клубов и дискотек. Исламисты выкладывали в интернет видеоотчеты о проделанной работе.
Министр внутренних дел Томас де Мезьер напомнил, что законы шариата на немецкой земле власти не потерпят, и никому не позволят очернять доброе имя полиции. После этого инициативные молодые мусульмане прекратили патрулирование. Ну или перестали делать это в открытую.
Летом этого года суд города Бамберг (земля Бавария) рассматривал дело о неправомерном (с точки зрения немецких законов) заключении брака взрослого мигранта-сирийца с 15-летней девочкой-беженкой из той же страны. В итоге суд постановил, что пара вступила в брак при полном уважении сирийских законов, после исполнения суннитского обряда, поэтому их союз признается легальным.
Еще одна примета времени в Германии — покупка мусульманскими общинами бывших христианских церквей и соборов. Это произошло в Берлине, Дюссельдорфе, Гамбурге, Кельне и ряде других городов. По немецким законам, если здание, в том числе культовое, имеет историческую ценность, то его внешний облик менять нельзя. Кресты просто меняются на полумесяцы. В этой связи епископ Ганс-Йохен Яшке заявил: «Это… прямое поглощение христианства исламом».
Противостоять исламизации страны пытаются активисты из движения Pegida (Патриотические европейцы против исламизации Запада). Однако даже самая массовая антиисламская акция, организованная 13 декабря 2015 года в Дрездене, собрала не более 25 тысяч человек.
Новая британская реальность
Если в Германии попытки введения норм шариата удалось пресечь, то в Великобритании, наоборот, шариат все шире внедряется в правовую и государственную систему. В марте 2014-го было издано новое официальное руководство для адвокатов, устанавливающее, например, как должны составляться завещания, чтобы соответствовать традиции ислама, не противореча действующему британскому законодательству.
Еженедельник Sunday Times сообщил, что в мусульманских общинах страны выросла сеть шариатских судов (общее число которых достигло 85), представляющая собой систему, параллельную светскому правосудию. Фактически сбылось сделанное еще в 2008 году архиепископом Кентерберийским Роуэном Уильямсом предсказание неизбежности включения отдельных норм шариатского права в британское законодательство.
Живущий в Германии писатель алжирского происхождения Буалем Сансаль не так давно заявил в одном из интервью, что главная сила исламистов и их проповедников — это терпение.
«Они рассматривают свои действия в долгосрочной перспективе. Другое качество — это изобретательность и умение пользоваться имеющимися у них в распоряжении инструментами: спутниковые каналы, интернет, социальные сети, маркетинг, пиар, исламские финансы, кино, литература…
Писатель считает, что очень скоро ислам взорвет европейское общество.
«Исламисты, надо отдать им должное, храбро сражаются за то, во что верят. Я, к сожалению, должен признать, что у европейцев нет стимулов.
Слово „свобода", за которое они раньше были готовы идти на край света и бороться, стало пустым звуком», — констатировал он.