«Актуальные комментарии» попросили президента Института Ближнего Востока Евгения Сатановского проанализировать ситуацию.
- Зачем Вашингтон искусственно превращает Москву во врага?
- Вашингтон нас не превращает во врагов. Мы довольно давно находимся в состоянии холодной войны – после Украины, после санкций.
- Но как раз договоренности по Сирии считались тем самым островком доверия и спасения двухстороннего сотрудничества…
- Почему эти договорённости должны были выполняться? Странно, что кто-то верит, что договоренности, подписанные американцами, будут исполнены. Они подписали те договорённости, которые они и не собирались выполнять. Это называется «продать Бруклинский мост». Продать-то он продаст, только каким образом он выполнит этот контракт? Поэтому в данном случае все довольно логично.
У американцев есть обязательства перед Саудовской Аравией, Турцией, Катаром. Все они враждуют между собой, но всем им обещано, что Асад будет свергнут. Но американцы не могут этого сделать. Соответственно, сегодня мы получили информацию о том, что переносные зенитно-ракетные комплексы будут переданы пока группировкам, которые находятся на турецко-сирийской границе (пока непосредственно не в Алеппо, но, поскольку там есть другие исламистские группировки, мало сомнений, что все это в итоге к ним попадёт).
На самом деле Вашингтон полагает, что таким образом вернет нас к бессмысленным бесконечным переговорам. Пока дипломаты будут вести переговоры, военные разведчики будут снабжать террористов вооружением и открывать для них гуманитарные коридоры, чтобы они помогли перестроить свои ряды и пополнить потрепанный боями контингент.
- Есть мнение, что между Пентагоном и Белым домом существуют большие разногласия по Сирии…
- Разногласия между Белым Домом и Пентагоном есть всегда. И не по Сирии, а по любой теме. Нет таких тем, по которой американская система власти была бы едина.
- Означает ли это, что в период смены президентской власти Пентагон может предпринять какие-то непредвиденные действия?
- Непредвиденные действия могут быть всегда, вне зависимости от того, уходит американский президент или нет. Америка так устроена. В свое время Рейган никуда не уходил, но произошла операция «Иран-Контра», которую списали на подполковника Оливера Норта.
Скорее всего Обама перед уходом не будет давать разрешения на какие-то военные действия. Но это могут сделать и без него. Кого волнует уходящий президент?
- Какие существуют риски для России и Вашингтона, если договориться вдруг не получится?
- Для России все понятно. Если мы провалим операцию, пойдя на поводу у критиков в Сирии, европейцев, американцев в надежде на выполнение всего того вранья, которое нам сулят под давлением турецкого лобби, тогда нас начнут прессовать, как во времена СССР.
Это спровоцирует большую войну на собственной территории: несомненно воодушевлённые исламисты с радостью придут во внутренние губернии России.
Для США никаких дополнительных рисков уже нет. США, взявшись за поддержку исламистов в Афганистане, получили теракт в 2001 году. Прошло пятнадцать лет: в наследство от этой провальной политики США получили несколько тысяч погибших гражданских и несколько тысяч погибших американских военных в Афганистане и Ираке. Плюс к этому – резкое ослабление позиций на Ближнем Востоке, безумные затраты, наконец, Бостонский теракт и много чего ещё. Какие для Америки ещё риски?
Америка уже глубоко зарылась в проблему партнёрства с исламистскими террористами и их спонсорами, руководство Америки из этого альянса уходить не хочет и настолько серьезно подвергает риску собственную страну, что говорить о дополнительных риска уже не приходится. Все, что происходит в Сирии, началось в Афганистане еще в восьмидесятые годы – это вообще 30 с лишним лет назад. С тех пор американцы не без успеха гробят безопасность на Ближнем Востоке, а заодно и безопасность собственной страны. Когда у вас эпидемия, какая разница, что там в дальнем углу холерного блока у кого-то температура тридцать девять.
- Могут ли к войне в Сирии подключиться новые игроки?
- К этой войне уже подключился Китай, который посылает спецназ и военных инструкторов.
Китайцы впервые за двадцать пять с лишним лет осуществляют абсолютно политически мотивированную операцию. Они исходят сейчас не из экономических интересов, когда они поддерживали тот или иной переворот, когда их армия в Судане охраняла нефтяные месторождения и трубопроводы под видом частных охранных компаний.
Хочу напомнить, что египтяне очень чётко взаимодействовали с сирийцами и иранцами, договаривались о приемлемости сунитского ислама. Так что Асад наращивает союзников.
А что дальше будут делать французы, англичане и американцы со своей недееспособной коалицией – это их проблема. Здесь не голосование в конгрессе, здесь решает не количество, а качество участников процесса, их способность и возможность воздействовать на ситуацию.
В данном конкретном случае мы на ситуацию в Сирии воздействовать можем, американцы – нет. И при этом с нами пытаются договориться, чтобы мы дали возможность передохнуть курируемым американцами саудовским, катарским и турецким бандитам. Это, конечно, очень мило, но непонятно, зачем мы должны соглашаться. Диалог ради диалога? Наступление на грабли и танцы на этих граблях?
- Если консультации по Сирии будут заморожены, как это отразится на дальнейших российско-американских отношениях?
- Никак. Отношения в стиле «мы вам скажем, что делать, а вы имеете полную возможность делать это быстрее и за это вам скажут спасибо или денег насыпят» исчерпали себя. С начала девяностых годов многое изменилось. Российско-американские отношения в стиле полноправного уважительного партнёрства не состоялись, и не по нашей вине. Российско-американские отношения, в которых Америка впервые столкнулась с тем, что Россия делает то, что надо, даже если американские представители велят ей делать иное.
Если Америка захочет взаимодействовать с Россией там, где это России интересно, она будет это делать. Вреда от этого для наших отношений не вижу.
По украинской ситуации – и так все ясно, хуже уже не будет. Санкции против нас Вашингтон уже ввел. У них не осталось особых экономических рычагов. Им не нравится то, что мы делаем – очень жалко, придется смириться.