Несмотря на российское происхождение, Лариса большую часть жизни, около 25 лет, провела в Харькове, занимаясь бизнесом, преимущественно - торговлей. В Первой столице её знали как добросердечную женщину с хорошим образованием из интеллигентной семьи. Впрочем, не будем возводить Ларису в ранг небожителей - у неё, как и всех остальных, наверняка есть свои недостатки - и перейдём непосредственно к событиям февраля-апреля 2014 года в Харькове, когда она появилась на сцене.

Харьковский Антимайдан считался первым появившимся протестным движением в ответ на киевский Евромайдан. Первым и наиболее многочисленным. Наверное, потому, что именно Харьков стал первой жертвой на пути разбушевавшихся националистов. Ещё в декабре 2013-январе 2014 года местные беркутовцы при поддержке городской власти и с помощью гражданских лиц останавливали автобусы с "приветом от Евромайдана", разворачивая их обратно. "Помощь" ехала с намерением укрепить позиции харьковских националистов в городе, так соотношение городских сумасшедших к населению Первой столицы сводилось к 0,5-2%. Думается, в остальных городах Юго-Востока было так же.

Окончательно Антимайдан сформировался после заседания Партии регионов, прошедшего 22 февраля 2014 года во Дворце спорта. Того заседания, на котором ожидалось выступление президента Виктора Януковича и объявление Харькова столицей-оплотом антифашизма. Рассуждать, почему Янукович не выступил и куда уехали сразу после съезда губернатор области Михаил Добкин и мэр Геннадий Кернес уже не имеет никакого смысла. Важен лишь тот факт, что именно вечером 22 февраля после угроз от местных радикалов о "демонтаже" памятника Ленину на площади Свободы сформировался костяк Антимайдана, отправившийся защищать этот символ "тоталитарной эпохи".

Именно тогда на сцене общественности и появилась Лариса Чубарова, взявшая на себя роль организатора и координатора медицинской службы. Она занималась сбором медикаментов и организовывала сбор средств для существования Антимайдана, одним словом, всячески мешала новой киевской клике установить свой порядок в Первой столице.

"Я никогда не отрицала своего участия в движении Антимайдан, но только как куратор по медицине. Санбат, как и сотрудники Красного Креста, не принимали участия в митингах, им запрещено было. Они стояли на обочине и смотрели: не разбил ли кто-то голову, чтобы оказать медицинскую помощь", - заявила женщина на одном из судов.

После катастрофического разгрома Антимайдана и одновременного задержания более 100 харьковчан в апреле 2014 года стало ясно, что война неизбежна, поэтому "медсестра Тереза", предпочитая не попасть в лапы новых служителей закона, уехала на Донбасс помогать людям. В приговоре, зачитанным ей в конце июня этого года, данную деятельность окрестили созданием, участием и финансированием не предусмотренных законом военизированных или вооружённых формирований.

Украинские спецслужбы и прокуратура утверждают, что "Тереза" чуть ли не лично пытала и допрашивала попавших в плен солдат добровольческих батальонов и регулярной армии. Один из свидетелей по её делу, националист из "Азова" Максим Ярош, на очередном заседании суда заявил, что видел, как она убила двоих военных. Примечательно, что на последующих процессах Ярош путался в показаниях.

"В ходе допроса мы обращали внимание на несоответствия в его показаниях с его предыдущими допросами, на фактические неточности и другие моменты", - рассказывал Александр Шадрин, адвокат обвиняемой.

Буквально спустя несколько дней автомобиль Шадрина был взорван на стоянке у дома. Инцидент произошёл ещё в январе 2016 года.

"Наиболее вероятно, что это связано с делом Чубаровой. Мы как раз допросили свидетеля Яроша. <…> Ему это очень не понравилось. Возможно, по каким-то причинам он не осознаёт роль адвоката в процессе, не осознаёт, что нельзя адвоката отождествлять с клиентом. У меня есть подтверждения о возможной причастности "азовцев"", - заявил он в интервью региональному изданию "МедиаПорт".

Сама Лариса своей вины категорически не признаёт и считает, что дело против неё сфабриковано.

"Подавляющая часть свидетелей были залегендированы. Все свои показания они давали за закрытыми дверями. Это означает, что ни прокуроры, ни судьи, ни адвокат никогда не видели этих людей. Возможно, за дверью стоял сотрудник СБУ и представлялся неким персонажем", - заявила она во время одного из судов.

Ларису арестовали 7 апреля 2015 года в Харькове, куда она приехала, чтобы сделать ряд документов. При обыске в ее квартире были найдены не только российский триколор и прочая антиукраинская символика, но и военное снаряжение, 400 грамм тротила, детонаторы и другое. Довольно удобная находка для спецслужб, если учесть как прошлое Ларисы, так и взрывы, звучащие тогда в Харькове. Собственно, по делу о взрыве стелы с флагом Украины на проспекте Правды её и арестовали. Тогда операция называлась проверкой на причастность к организации терактов. Уже позже всплыла её антимайдановская деятельность, волонтёрская помощь и жизнь на Донбассе, что позволило СБУ считать её не только террористкой, но и диверсанткой, шпионкой и убийцей.

"Я считала, считаю и, скорее всего, буду считать, что Украине всё-таки по пути с Россией, а не с Европой, потому что мы - славянское государство. Это моё мнение, на основе Европейской конвенции я имею на него право и имею право озвучивать его. Точно так же, как любой европеец, как любой украинец", - говорила Лариса на процессе, пытаясь донести до суда свое мнение.

Уже будучи в полтавском СИЗО, куда её определили после задержания, "Тереза", как показывает настоящее, заботилась об окружающих её людях - таких же политических заключённых, как и она. Этому свидетельствуют письма, написанные из застенков, в которых она просит своих друзей позаботиться и поучаствовать в делах других обвиняемых.

В этом же письме она рассказывает, что условия содержания женщин-заключённых очень ухудшились.

"Усилилось давление на женщин, находящихся в СИЗО по политическим и другим сфабрикованным делам. Неле Штепе стали пытаться дополнительно инкриминировать участие в организации по уничтожении "Боинга".

 

На Марину Ковтун, судьба которой меня очень волнует, так как она не включена в списки на обмен, состояние её здоровья сильно ухудшается, как следствие жесточайших избиений сотрудниками СБУ, оказывается сильное морально-психологическое давление из-за постоянных "перекидываний" из СИЗО на лагерь и обратно. Так же ей напоминают, что дадут очень большой срок", - написала Лариса в последнем перед приговором письме.

О себе "Тереза" сообщила лишь малость, однако от этой малости становится очень даже не по себе.

"Мне на последнем заседании прокурор Лымарь прямо заявил, что очень сожалеет, что особенность моего характера не даёт ему надежды, что я повешусь в СИЗО, как это сделали мужчины-регионалы и иже с ними. В комплексе с утверждением, что меня не станут обменивать, а дадут максимальный срок - выглядит как шантаж и месть, давление за требования, выдвигаемые на переговорах со стороны ЛДНР", - написала она.

Действительно, Лариса как в воду глядела. Приговор, озвученный 29 июня, присудил ей практически "потолок" по статьям обвинения.

 

По 4 части статьи 260 Уголовного кодекса Украины (создание не предусмотренных законами Украины военизированных или вооружённых формирований) максимальная мера наказания составляет 12 лет с или без конфискации имущества. Лариса же получила 11 лет заключения с конфискацией - совокупный приговор по трём инкриминируемым ей статьям.

Всё же она пытается не унывать. "И всё равно нас не сломать! С любовью и уверенностью в скорой встрече на свободной земле! Целую! Ваша Лара!".