Жизнь города Славянск ровно два года назад:
Я купил ее в Славянске и сознательно оставил в Славянске Андрею Стенину, чтобы он мог заварить в ней вермишель или побаловать себя чаем, разгоняя тоску. А еще я- не хотел везти домой все, что скопилось на донышке и осело на стенках этой здоровенной литровой кружки из нержавейки. В придачу к кружке, я оставил газовую горелку и набор баллонов - хотел как-то утешить Андрюху, он опять оставался один. Мы забрали его дней десять назад из съемной квартиры на улице Ленина.
От его скупого рассказа шевелились волосы под мышками. Шевелились и медленно седели. Стенин снимал за копейки какую-то скромную квартирку на пятом этаже кирпичной хрущевки. Толку в этой квартире не было никакого. Свет отключили, газ еле дышал.
За водой для унитаза и умывания приходилось таскаться чуть ли не за километр к бассейну возле горсовета. Бассейн стремительно мелел на глазах, антисанитария заедала быт. Ночью был плановый артналет на центр города, причем били с разных сторон и положили снаряды в десятке метров от норки Стенина. Слава Богу, дом был соседний. Когда осела пыль и осыпались стекла, Стенин услышал дикие крики и вой и пошел в эпицентр чьих-то страданий:
- Я взял свечку, фотик. Часа два помогал мужику откапывать из кирпичей убитую жену. А пораненая бабка сидела в кресле и повторяла: "Где Маня? Где Маня?".Мы ей объясняли-объясняли, а потом бросили. Она, наверное с ума сошла. А потом я двинулся домой и вдруг понял - я вообще живу один в подъезде. В доме пара человек осталась, они из подвалов не вылезают. Меня если убьет или завалит, так вообще никто и никогда не найдет. Можно, парни, я у вас поживу?
Три дня Стенин жил у Коца, который ночные артобстрелы встречал мужественным увеличением громкости в наушниках и не оказывал никакой моральной поддержки своему постояльцу. Поэтому мы рассудили, что социопату лучше жить с социопатом, и Стенин переехал четко на этаж выше, в мой номер:
- Бывайте, ихтиандры, - напутствовал нас Коц на дорожку, - если что, все равно ко мне в комнату провалитесь...
Быт у меня был налажен несколько лучше, я этим славлюсь. В углу комнаты лежала поленица свечей и связка антикомариных спиралей.Стояли пакеты с крекерами и не прокисающими сливками, по утрам я заваривал кофе "Лаваццо", а вечером готовил чайный напиток "Бич Божий" - шесть пакетиков "Липтона" на стакан кипятка и три столовых сахара. Грохот орудий заглушала ревущая паяльная лампа и вишневое пятно расплывалось на боку моей железной кружки, рождая агасферовский уют.
Такие здоровые кружки - моя слабость. Я их таскаю в лес. За пару походов кружа так пропитывается дымом, что наливаешь в нее под Новый год кипяток и по всей квартире расползается запах леса, хвои и березового дегтя вытопленного жарким пламенем костра.Крайнюю кружку я притащил с собой чуть ли не на Северный полюс, на погранзаставу Северной земли. И когда я налил в нее кипяток, всех зашатало от буйства запахов. Арктика стерильна, а на Северной земле тем более. До полюса как от Москвы до Питера, фауны нет, а флора представлена цветком "камнеломка", который живет при минусе и подыхает в тепле. На запах волшебной кружки прискакал из своего кабинета командир заставы - за двадцать метров учуял, и сосуд перехватил у коллектива. У него через пять часов начинался День Рождения. Я потом подглядел случайно, он прятал подаренную кружку в сейф.
Эту же кружку, "славянскую", я и подарил Стенину вместе с газовой горелкой и запасом баллонов - чтобы хоть как-то утешить его, остающегося здесь ждать отложенной или скорой смерти.После грозных криков начальства, и топанья ногами по телефону, нас все-таки заставили выбраться из Славянска. И вовремя, через два часа после бегства, на последней партизанской тропе встал укровский пост и нашего водилу встретили дружеско-освободительной очередью впритирку к крыше машины. Мы уехали, а Стенин остался. И кружка осталась, не повез я Войну домой. Просто, я купил ее 1-го мая в еле-дышащем хозяйственном магазине напротив ГУВД Славянска. И продавщица, моментально все просчитав, спросила меня в лоб:
- Что,война начнется?
Я отшутился. Пытался все перевести в шутку, чтобы хоть как-то отсрочить неизбежное. Ходил потом,накинув на плечи плед, и привесив эту кружку на пояс, уцепив ручкой за карабинчик - изображал окруженца, что было уже сущей правдой и в целом, не являлось темой для шуток. Только никто этого не понимал. Через десять часов я уже сидел за мешками с песком во дворе бывшего СБУ, с компьютером на коленях и пытался собрать в кучу разбегающиеся мысли, чтобы настучать первую заметку.
В голове крутилась лишь дурацкая кружка и продавщица-провозвестница. Тишина вокруг, на фоне заполошной стрельбы вдали, придавливала меня к земле. ВСУ пытались взять блок-пост БЗС. Люди, застывшие рядом со мной, не отрывая щек от прикладов автоматов и пулеметов, курили "последнюю". Выцеливали туманную утреннюю даль из которой должны были появиться и смерть и горести и страдания. А кто-то звонил домой и прощался навсегда.