Вернее иногда смеялся, но совсем не так, как пятнадцать лет тому назад. Я с жадностью всматривался и вслушивался в то добро, которым полна каждая сцена этого фильма.
Вы помните, как Мимино, уже вернувшись в большую авиацию, будучи в Берлине, плохо зная английский язык, хотел заказать разговор со своим родным городом в Грузии – городом Телави? Помните? А девушка, оператор на телефонной станции, поняла его так, будто ему надо в Тель-Авив. И соединила его по номеру, который он написал ей на бланке. Но не Телави в Грузии, а Тель-Авив в Израиле.
Мимино начал говорить на грузинском языке и на том конце провода ему начали отвечать тоже на грузинском языке. Некоторое время Мимино думал, что он попал туда, куда хотел и разговаривал с человеком так, вроде он говорил со своим знакомым. Но скоро выяснилось, что произошла ошибка. И это был не его знакомый, а эмигрант. Грузин.
Который жил в Израиле и очень был рад услышать родную речь. Мимино несколько раз порывался положить трубку, а тот человек просил его трубки не класть. Он хотел просто говорить, но говорить было не о чем и он, не зная что, предложил просто спеть. И вот они вместе поют какую-то грузинскую песню. Человек на том конце провода периодически замолкает. Он плачет.
В одной только этой сцене добра больше, чем во всех нас сегодняшних вместе взятых.
А ведь мы были такими. Еще совсем не так давно. Добро просто и широко ходило по нашим улицам.