На этом фоне всё больше людей и отдельных небольших сообществ замыкаются в себе, в собственных проблемах, максимально игнорируя государственную пропаганду, презирая её носителей, вольно или невольно становясь холодными наблюдателями, всюду подозревающими обман и старающимися такового избежать. Хотя соблазн застыть в задумчивой позе философа приводит лишь к новым потерям: там, где торжествует тотальное зло, одиночки выживают, только пока у власти до них не доходят руки.
Первая категория ушедших в эмиграунд — это люди, «принципиально не интересующиеся политикой», — ни «до», ни «вместо», ни «после» Майдана. Всякие уфологи, архивариусы или аквариумисты (разумеется, гипербола). На самом деле, люди, считающие всяческую власть недостойным просвещённого внимания злом, являются идеальным объектом манипуляций — именно в силу своего политневежества. На данный момент находящийся в фазе цементирования киевский режим эта масса политически аморфных граждан вполне устраивает.
И, наконец, третьи — разочарованные сторонники Майдана. Рискующие нарваться на насмешки скептиков «за что вы там скакали», отвернувшиеся от помнящих всё окружающих, старающиеся найти оправдание своей вчерашней глупости в сегодняшнем равнодушии. Их разочарование по щелчку пальцев можно снова легко превратить в воинствующий идеализм, поскольку признать сотворенную глупость для них равносильно публичному поражению. Для многих взрослых и как бы умных людей это невыносимо.
По причине очевидных провалов во внутренней и внешней политике количество разочаровавшихся в нынешних украинских реалиях людей постоянно растёт. Согласно данным соцопросов, что страна идёт в неверном направлении признает подавляющее большинство граждан Украины. Эмиграунд даёт этим настроениям дополнительный отсвет в виде нежелающих отвечать на вопросы социологов граждан, прячущихся под защитной маской иронии интеллектуалов, неуклонно уезжающих из страны высококвалифицированных специалистов.
Процесс эмиграунда абсолютно естественен для государства, декларирующего социальный апартеид для представителей нетитульной национальности, где стукачество возведено в доблесть, а свободная мысль задавлена цензурой.