Лошадь звали Бизон, старика - Михась. Никто не помнил его настоящего имени. Михась, и все. Как с детства повелось, так на всю жизнь и привязалось.
Михась и Бизон понимали друг друга без слов. Никаких вожжей и, тем более, кнута. Для окружающих это было странно. Представьте себе картину: Михась сидит в телеге и управляет своим четвероногим другом, приговаривая:
- А давай-ка, мой дорогой Бизончик, чуть быстрее.
И Бизон ускоряет шаг.
- Поверни налево.
Бизон тут же сворачивает в нужную сторону.
- Направо, милый.
Лошадь покорно идет, куда сказано.
Часто можно было видеть, как Михась беседует с Бизоном - рассказывает деревенские новости или просто жалуется на судьбу. Жил он один: жена давно умерла, а дети разлетелись по миру и редко навещали старика. Кроме Бизона у него никого не было. Старик взял его к себе еще жеребенком и сам придумал имя. Случайно вышло. Когда увидел малыша сразу после рождения, вырвалось: «Ох, ты, мой маленький Бизончик! Что же ты так несмело на ногах стоишь? Но ничего, ты еще маленький, тебе же еще и дня нет. Но пройдет время и я сделаю из тебя настоящую лошадь, всему научу. И станешь ты настоящим Бизоном!»
Так и получилось. И хотя Бизон был колхозной лошадью, и ему полагалось жить в общей конюшне, бригадир разрешил Михасю, в виде исключения, держать его в персональном сарайчике на приусадебном участке у своего дома. Так они и жили вдвоем - семидесятилетний Михась и четырнадцатилетний Бизон.
Возможно, для современных людей это прозвучит дико, но в те времена лошадей в колхозе держали только до десяти лет, а потом отвозили на местный мясокомбинат. Так постановило высокое районное начальство. Михась каждый год писал ходатайство этому самому начальству и визировал его у бригадира, чтобы Бизона оставили еще на год. Видя, с какой любовью старик относится к лошади, чиновники снисходительно продлевали ей жизнь… , еще на год.. Так прошло четыре года. Михась хорошо кормил Бизона и он выглядел всегда ухоженным и крепким.
Как-то в выходной день Михась ушел в лес за грибами. Поскольку день был не рабочий, Бизон мирно щипал травку на лугу в полутора километрах от леса. Дело шло к вечеру, корзина полна, и Михась решил возвращаться. В сумерках, перешагивая через кочку, он неожиданно подвернул ногу. Адская боль пронзила все тело - ни вперед, ни назад. А помощи ждать не откуда. Старик попытался ползти, но даже это получалось с огромным трудом, боль не давала продвигаться. Присев на кочку и вытянув покалеченную ногу, Михась задумался: до деревни - два километра, уже ночь, и надо как-то выбираться. «Эх, если бы здесь был мой Бизон!» - подумал он про себя и, ни на что не надеясь, позвал:
- Бизон, выручай, дорогой!
Прислушался. Да разве кто услышит на таком расстоянии? Позвал еще громче:
- Бизон! Ты мне нужен. Выручай!
Каково же было удивление старика, когда через какое то время вдалеке послышался топот копыт, а через пять минут к нему подошел родной Бизон. Встав на колени, он нежно ткнулся теплыми губами в лицо хозяина, приглашая залезть. Едва превозмогая боль, Михась взгромоздился на лошадь, и та аккуратно поднялась с колен.
- Как ты меня услышал? Ведь до деревни почти два километра! - ласково спросил Михась.
- Да не слышал я, а почувствовал, что ты в беде, - как бы отвечая профыркал в ответ Бизон, покачивая головой…
Михась и Бизон старели, но не расставались. Когда четвероногому другу исполнился двадцать один год, а старику - семьдесят семь, он собрал все свои накопления за десять лет и написал бумагу с просьбой продать лошадь. Но не тут-то было! В советское время частным лицам категорически запрещалось иметь орудия производства. А лошади числились на балансе колхоза именно в таком качестве. Получив отказ из района, Михась поехал к областному начальству.
К сожалению, там ему тоже отказали. Тогда, по совету соседа, старик написал письмо Хрущёву и стал ждать ответ. Время шло, а ответа не было. Над другом Бизоном нависла смертельная опасность: разозленное упорством Михася, высокое начальство объявило строгий выговор бригадиру колхоза за «безобразие» - многолетнее нежелание сдавать лошадь на мясокомбинат.
- Я тебя понимаю, Михась, - извинялся бригадир. - Но приказ есть приказ!
Надо было что-то делать, и Михась решил спрятать лошадь у дальних родственников. А это уже настоящее воровство, подсудное дело. И вот следствие, допросы и через месяц выездной показательный суд. Строгий судья и заседатели. Факт хищения государственной собственности и прокурор требует дать гражданину Панкратову Михаилу два года тюрьмы. Однако, учитывая преклонный возраст старика, и его заслуги перед государством судья и заседатели посовещавшись выносят приговор- год условно и предписали «выплатить стоимость похищенного орудия производства по остаточной стоимости».
А поскольку орудие производства - лошадь по кличке Бизон - эксплуатировалось более двадцати лет, остаточная стоимость была не очень велика (естественный износ, как-никак) и составила 180 рублей. Почти все сбережения Михася за последние десять лет. Заплатив указанную сумму и выждав год условного срока за воровство, в течение которого приходилось разрываться между домом и родственниками, у которых жил Бизон, Михась, наконец, привел лошадь домой. К этому времени Бизона сняли с колхозного баланса.
Районное начальство было в замешательстве. Вроде, все ясно: человек наказан, стоимость похищенного выплачена, на балансе в колхозе лошади нет, но при этом у частного лица есть орудие производства в виде хоть и старой, но живой лошади. Что делать?
- А, бог с ними! Пусть живут! – в конце концов, махнули рукой новые, более молодые чиновники.
И зажили Михась с Бизоном свободной жизнью. Правда, таскать телегу Бизон уже не мог, но Михась от него этого и не требовал. Старик и лошадь мирно прогуливались по деревне, без всяких уздечек и поводков. Два приятеля, не раз спасавшие друг другу жизнь. Два верных друга.
- Ты ведь у меня – пенсионер, - шутил Михась, ласково теребя холку Бизона.
- Да, мы оба – пенсионеры, - мотая головой и тыкаясь теплыми губами в руки Михася, соглашался Бизон.
Им было хорошо вместе!.
И на всем белом свете не существовало никого, счастливее этих двоих – старика и лошади....!