Поселок самый, что ни на есть обычный, частных домов много. Домики уютненькие и обихоженные. Правда, вот вода подавалась с перебоями. Стояла удушающая африканская жара. Термометр даже в тени показывал +37 °C.
Ближе к вечеру затарахтели газонокосилки. Их особенно усиленно использовали «богатенькие буратины» (среди коих имелось достаточно лиц, приезжающих из близлежащих двух областных центров «на выходные к родителям»). А затем начался пал сырой скошенной травы. Дымы застлали поселок. В открытые окна домов тянулись вонь и гарь. И сразу подумалось, что нечто не ладно в России.
В том, что соседи вынуждены глотать отраву и скандалить с «буратинами», не виноваты ни США, ни правительство РФ, ни «мировая закулиса». Проблемы планетарного масштаба как-то меркнут перед элементарным желанием каждого конкретного человека не задыхаться от дыма знойным вечером, замирая от выбора: либо закрыть окна и угореть, либо оставить форточки и фрамуги так, как есть, и, банально, задохнуться…
А теперь перейдем, так сказать, к философии. Отчего-то мне припомнилась история, лет пять тому назад вычитанная в одной из книг мемуаров.
Жил да был на свете один русский философ. Потом принял постриг, потом стал архимандритом и инспектором церковных школ. Раз приехал он (не помню куда: в провинциальную семинарию или духовное училище) и сразу решил проинспектировать любимый предмет — философию, то бишь. А было правило, что первым всегда отвечает первый (лучший) ученик. И вот архимандрит задает ему вопрос: «А скажи-ка мне, чадо, что такое философия?» Ученик бодро начинает тарабанить определение из учебника:
«Философия есть учение о Бытии, сущности…» Перебивает его инспектор: «Ты, чадо, учил?»
– Учил.
– Наверное, зубрил.
У ученика глаза полезли на лоб от страха.
Инспектор же и говорит: «Но теперь, чадо, забудь все то, что ты учил и зубрил. Философия есть наука о заблуждениях человеческой мысли».
В чем-то приснопамятный архимандрит, безусловно, прав. Чего только не намутили господа философы! И «падающего подтолкни», и «человек — только идея». И «наша жизнь — это иллюзия». И так далее. Отдельному людскому разуму свойственно заблуждаться. Но у любого народа тоже имеется своя философия (пусть и заблуждение даже!), без следования коей от народа остаются лишь ножки, да рожки, как от бабушкина козлика, вышедшего без спроса погулять в темный лес.
«Весь смысл бытия русского народа, весь «Свете тихий» Православия погибли бы, если бы мы хотя бы один раз, единственный раз в нашей истории, стали бы на путь Германии и сказали бы себе и миру: мы есть высшая раса — несите к ногам нашим всю колбасу и всё пиво мира…»
А ведь не ошибается Солоневич, философия европейских народов, где доминирует пара: пиво-соски с расовым превосходством, совершенно не подходит русскому народу. Как только русский уверует в западную философию, так он сразу превращается в нечто монструозное, мутирует в этакого вервольфа, готового сожрать своих бывших собратьев.
Газонокосилка и пал в поселке (с чего и начиналось сие повествование) — это результат данной мутации. Крайний эгоизм (умри ты сегодня, а я — завтра!) внедрился в русскую философию, как результат трех революций XX века, скроенных по западному образцу.
Каждый начал мнить себя «володарем мира», пусть и на местечковом уровне.
В Европе и США эгоизм регулируется на законодательном уровне и с помощью доносов. Скажем, тетенька перейдет на красный свет улицу в полночь, при всяческом отсутствии автомобилей. И на нее обязательно настучит в полицию неспящая бабуля.
В России такое невероятно. Строгость российских законов компенсируется повальным неисполнением. А доносчику — всегда первый кнут. Поэтому и палы в Европе делают редко, а у нас — часто. Морду набить могут, но вот в полицию или МЧС с доносом не позвонят.
Наша беда, что из своей философии мы вырвали три краеугольных камня, на коих и стояла жизнь российская: Бог, человек, справедливость. Это те основания, кои ныне поруганы и забыты.
Атеистом быть сейчас выгодно. Совесть не осудит. Душа промолчит. Как там:
«Сказал безумец в сердце своем:
«В мiре Бога нет, −
Поэтому могу жить, как хочу,
В любую сторону направить след».
Безумец этот себя хитрым считал −
Безумным легко хитрить…
И душу свою из тела изверг –
В море решил утопить.
Бездушному нечего вроде терять, −
Ведь совесть изъята с душой.
Можно лгать, воровать, убивать,
Не нарушая покой…
К пучине вод он подошел,
Бедную душу засунул в суму.
Камень побольше к ней привязал −
И сбросил в холодную тьму.
Но вздыбилась Левиафаном
Водная гладь…
Взревела, взметнулась волна.
Не может пучина душу принять –
Огромна для моря она…
Безумец торбу с песка подобрал,
Как только прибой затих,
Решил в земле ее схоронить –
Подальше от глаз людских.
В пещере тайной суму положил:
«Нужды в душе мне нет!
Пусть сгинет здесь –
У горных корней,
Где мрак поглощает свет!»
Вдруг вздрогнули недра,
И вспучилась твердь,
И лава огнем истекла.
И в высь ввинтилась изгнанка-душа –
Земля для нее мала…
Душа разорвала на части ветра.
В воздушных стихиях – мятеж.
А громы стряхнули с облак дожди,
Как пыль отрясают с одежд.
В небесных оковах нельзя удержать
Творца дар Адаму вовек!
Вселенная вся не объемлет того,
Что носит внутри человек».
Атеисту наплевать на дар Творца. Можно зажигать костры в жару и пусть сгорит вся Вселенная!
Человека же разменяли на деньги. Они заменили собою любовь и честь.
На костер инквизиции эгоизма возведена вся русская философия, все особенности русского народа.
Можно ли спастись?
Можно. Надо лишь вернуться к Богу, человеку и справедливости. Но начинать надо с себя.
Только с себя. Наша душа огромнее и чудеснее Галактики. Необходимо лишь узреть это.
Автор: Александр Гончаров