Добраться из Донецка в Харьков на сегодняшний день не является проблемой. Изобилие перевозчиков, чьи фирмы, к слову, зарегистрированы в Киеве (в большинстве случаев), предполагает некое разнообразие вариантов в вопросах поездки. Можно отправиться ночью, можно утром. Можно, заплатив на 200 гривен больше, пересечь границу в уютном автомобиле, а можно, доехав на рейсовом автобусе, пройти паспортный контроль пешими. Можно поехать с «официальными» конторами-извозчиками, а можно, на свой страх и риск, найти себе попутчика на «Бла-бла-каре». Кстати, цена вопроса будет меньше в 3-4 раза, однако, совершенно непонятно, сколько именно вы будете стоять на границе. А то, что стоять будете – гарантирую.
Итак, Майорск и первая пересадка. Все было бы хорошо, если бы не пришлось стоять в очереди более 3,5 часов и это при том, что фирма, занимающаяся перевозками, гарантирует прохождение границы без очереди. Загвоздка была в том, что украинские пограничники просто не хотели пропускать машины. Когда мы около 15:30 добрались непосредственно к боксу, выяснилось, что с утра до этого момента украинцы пропустили всего 130 машин. Примечательно, что обычно за день через блокпост проезжает 500-800 автомобилей, однако в мою поездку это правило почему-то не действовало. Ответ на вопрос нашего таксиста: «Чего сегодня все так грустно?» дал украиноязычный фискал. Дескать, а чего вас к нам пускать? Меньше проедут, меньше ваты и проблем будет в/на Украине.
Ощущение, что ты находишься на Украине, в не в ДНР, приходит сразу. На каждом углу развеваются прапора, зачастую драные и блеклые, вымытые дождем, но угадать в них желто-голубое знамя «самого свободного и европейского народа» еще можно. На каждом столбе нарисован флаг, а социальные рекламы по городам призывают стучать в СБУ на всех, кого ты считаешь бытовым сепаратистом.
В принципе, что в Артемовске, что в Славянске – огромное количество украинской символики. А вот в Харьковской области ее уже в разы меньше. Такое ощущение, что жителям Донбасса насильственно прививают патриотизм, раскрашивая заборы и мусорные баки в жовто-блакитные цвета, в то время как на жителей Харьковщины давно забили. Да, мусорные баки тоже призваны стимулировать патриотические чувства у людей, вынужденных жить на территории Донбасса подконтрольной Украине. И никого не смущает скрытый, ну или открытый, сарказм коммунальщиков, красящих мусорки в цвета флага.
Я до сих пор, несмотря на то, что прошло уже 2,5 года с начала войны, высматриваю следы бойни, разыгравшейся в Славянске. Смотрю и не нахожу. Единственное, что напоминает о войне, которая идет буквально в 70 км от города, это огромные военные тягачи и камуфляжные джипы, вальяжно проезжающие по городу. Военных, кстати, что в Артемовске, что в Славянске – довольно много. Не знаю, как им живется в городах, которые мечтают вернуться в ДНР, но чувствуют, кажется, они себя отлично. В Изюме и в Чугуеве концентрация людей в военной форме на метр квадратный намного меньше, а вот в Харькове такая же картина, как и в городах Донецкой области, даже хуже. Разница в том, что в Артемовске, Славянске и Чугуеве преимущественно именно военные, а вот в Харькове – полно националистов, считающих «охрану правопорядка» своей первостепенной задачей. К счастью, к ним тут относятся как к янки в Чарльстоне после победы Севера Америки над рабовладельческим Югом – увидев, просто переходят на другую стороны улицы и не обращают внимания.
Каждый город встречает и провожает вас блокпостом, на котором проверяют документы. А в перерывах между городами, приходится смотреть на неубранные поля, на которых засыхает пшеница, кукуруза и подсолнухи. Некогда богатая страна, сейчас вынуждена бросать урожай, так как денег на дизель для тракторов государство выделить не может. Впрочем, как и найти работников за столь мизерные зарплаты.
Грустное зрелище, господа.
Глава 2 – Харьков: Переименования и цены
Итак, вот и он. Мой любимый и родной Харьков. На часах около восьми вечера, и мы останавливаемся перед въездом в город. Небольшая очередь на перегороженной плитами трассе, легкий досмотр машин и проверка документов – правила украинских властей, опасающихся то ли мифических республиканских ДРГ, то ли вооруженных до зубов отрядов «Беркута» и «Оплота». Эти правила действуют на каждом въезде/выезде из Харькова, точно так же, как и в украинских городах Донбасса. Мне вот очень интересно, пускают ли в Киев, Ужгород или Черновцы только после досмотра машин или же это привычная дискриминация Юго-Востока Украина?
Первая столица встречает нас колонной, на которой Харьков все еще пишется как Харьков, а не Харків, и советскими звездочками в изголовье. Заполненный машинами Московский проспект, хотя Московский ли? Не переименовали? Как оказалось – нет. Вот все переименовали, а улицу и район в честь столицы России оставили.
Само переименование улиц, памятников, парков и станций метро кажется идиотизмом. Вот, например, была у нас станция метро «Индустриальная», располагающаяся на Холодногорско-Заводской линии. В апреле 2004 года ее переименовали в станцию «Имени А. Масельского». Сделалано это было для того, что увековечить память знаменитого харьковского коммунистического деятеля, который руководил регионом 13 лет, с 1983 года по 1996 год. И вот, в мае этого года, согласно закону о декоммунизации, идиоты из топонимической комиссии решили переименовать станцию метро «Пролетарскую» — конечную Холодногорско-Заводской линии, располагающуюся на через одну станцию от «Имени А.
Масельского» — в «Индустриальную». Если честно, я до сих пор «Масельского», как и многие харьковчане, называю «Индустриальной», и такая подлянка от лица вышестоящих лиц вызывает путаницу в умах горожан. Более того, я не могу понять, почему нынешние противники коммунизма так ненавидят пролетариат, запрещая его в названиях, и совершенно не видят «бревна» в виде индустриализации. Ведь именно при «диктатуре» Иосифа Сталина в 1930-х годах и началась индустриализация СССР в целом и Украины в частности. Именно в те года были построены ХТЗ, ДнепроГЭС, Запорожсталь и прочие объекты промышленности. А кто работал над этим? Пролетариат, столь ненавистный сегодняшним украинцам. Однако, я увлеклась. Можно сказать, что у меня когнитивный диссонанс, когда я думаю о переименованиях на Украине и об изменении названия «Пролетарской» на «Индустриальную».
Если честно, то очень многие горожане – просто не воспринимают все новшества, которые им принес Майдан. И это касается не только изменения привычной городской обстановки. Моя подруга, с которой мы весело провели время в любимом кафе, рассказала, что до сих пор, оплачивая в банке квитанции, указывает старое название улицы, так и не привыкнув к новому. Кассиры, в свою очередь, если слышат какую-нибудь площадь Небесной сотни, переспрашивают – площадь Руднева? И так во всем.
Не привыкли харьковчане и к новым ценам. Я, сразу после приезда в город, пошла купить себе блок любимых сигарет, которые еще в прошлом году стояли по 21-22 гривны за пачку. Сейчас их стоимость 30 гривен, проще бросить курить, нежели раз в неделю выкидывать 300 гривен за блок. В супермаркете первым делом обращаешь внимание на красные ценники, оповещающие об акции. Как заявила мама, сейчас они питаются не тем, что хочется, а тем, что идет по скидкам.
Вот сегодня, например, в «Билле» акция на куриные ножки, значит, на ужин будет жареная курятина. И ведь я не скажу, что моя семья живет за чертой бедности. Обычный средний класс, однако раньше всегда находились деньги на то, чего душе охота, а сейчас – только по праздникам. Кстати маркетологи в некоторых супермаркетах «раскусили» безденежье народа и начали на нем зарабатывать. Вот именно так можно лохонуться, купив в «Дигме» творог.
В целом, цены в Харькове выросли 1,5-2 раза в сравнении с тем же периодом в прошлом году, что неудивительно. Уровень жизни падает, а ее стоимость растет – классика. Не буду приводить сравнительную ценовую политику Украины и ДНР, хотя нет, все же вот несколько наименований:
Хлеб – в Донецке: от 5 рублей (2 грн.) до 18 рублей (7,42 грн.) (не учитывая выпечку), в Харькове в «Кулиничах» — от 8 гривен до … Собственно, нарезной батон я купила я 11 гривен с мелочью.
Курица, вернее, окорочка – в Донецке я обычно беру за 110 рублей/кг (45,32 грн.), в Харькове по скидке в мясной лавке – 46 гривен, в среднем же цена колеблется от 40 до 53 грн.
Рассказывать о повышении цен на коммунальные услуги, а уж тем более сравнивать их с днровскими, вообще не стоит. Об этом уже не раз плакали в своих «ХарьковФорумах» самые закоренелые патриоты. Плакали и божились, что им столько не платят, чтобы оплачивать счета. Сейчас уже никому столько не платят, сколько на Украине придется платить за коммуналку.
Глава 3 – Культурная часть
Центральный парк Шевченко находится на реконструкции, обещают к лету на главной аллее сделать ручей и небольшое озеро. Однако «Каскад» — место сбора многих харьковчан все также в полуразрушенном состоянии. Особенно странно это смотрится на фоне ухоженных клумб.
Мне очень хотелось попасть в зоопарк, однако, как оказалось, он также находится на реконструкции. Помнится, как несчастные мишки раньше страдали в клетках 3 на 4 метра до того, как им сделали просторные вольеры с бассейнами. А сейчас в таком же ужасном положении находятся и псовые, и кошачьи. Поэтому очень надеюсь, что после ремонта клетки для волков и лисиц сделают как положено. За 2 года, кажется, можно перестроить весь зоопарк.
Раз уж я не попала в зоопарк, то решила посетить дельфинарий. Думаю, схожу – расслаблюсь, на дельфинчиков и морских котиков посмотрю. Как бы не так. Цены на представления оказались непомерно высоки: в будние дни – 200 гривен, в выходные – 250 гривен, вечерние представления по 300 гривен. Про купание с дельфинами 600 грн./5 минут или получасовой дайвинг за 3000 гривен даже думать не хотелось. Так как денег в кармане было всего на один билет, было решено отбросить идею с дельфинарием как дорогостоящую и просто погулять по центру.
За время прогулок не раз наблюдала, как харьковчане устраивают мини-пикники в скверах и парках. Я не имею в виду быстрый перекус хот-догом на лавочке, а полноценный пикник с вином, бокалами и бюджетной пиццей из «Буфета». Честно говоря, не знаю, то ли это романтика такая, то ли обычная нехватка денег и возможности сводить девушку в кафе.
Касательно кафе/ресторанов/клубов. Я посидела пару раз с друзьями в заведениях, потратив раза в 2 больше, чем рассчитывала. Даже поход в обычный «МакДональдс» сейчас становится накладным, ибо за 2 мак-меню и любимый сыр-фри с клюквенным соусом пришлось выложить 180 гривен. И учитывайте, что одно из меню было «Хеппи-мил». Так что поход в ресторан или паб сейчас, увы, становится праздником, а не привычным пятничным делом. Но, оказывается не для всех. Некоторые, будучи довольно обеспеченными людьми, вкушают устриц, специально привезенных из Франции. Что ж, слюной от зависти к французским устрицам в кипящем сливочном масле я не подавилась, будучи в непосредственной близости от фешенебельного ресторана, так не буду давиться и сейчас.
Что же касается культурной жизни. Она кипит и бьет ключом. На аллее в парке Шевченко внезапно обнаружила афишу любимой группы, с песнями которой Вадим Самойлов не раз приезжал в ДНР с бесплатными концертами, а в ЛНР был награжден медалью «За заслуги перед Республикой». Как так, думаю, ведь Самойлову запрещен въезд на территорию Украины за его признание народных республик. Протерла глаза, вчиталась в надпись. Приезжает не сам Вадим, а его младший брат Глеб. Получается как в Библии – каждой твари по паре — каждой части экс-Украины по Самойлову и «Агате Кристи».
Вообще довольно много различных выставок, концертов и мероприятий проходит в Харькове. Что, впрочем, неудивительно. Ведь даже если в военный Донецк артисты стекаются стайками, что уж тут говорить о не задетой конфликтом Первой столице? Жизнь бьет ключом, жаль только денег нет.
Глава 4 – Разговор с патриотом
Вместо родного памятника, хотя я еще жила в Харькове, когда его свалили, сейчас забор с фотографиями погибших в АТО. Однако вместо снимков «храбрых харьковчан» по бокам зачем-то указаны Донецк и Луганск. То ли этот стенд разделен на три части по трем городам, то ли я просто не поняла задумку его создателя.
Напротив обладминистрации все так же стоит нелепая палатка для сбора средств в АТО. Особенно нелепо смотрятся мешки с песком, обложенные по периметру и призванные, видимо, защищать ценное имущество от злых и голодных сепаратистов. Подойдя ближе, я поняла, что одними фотографиями «ужасов, творимых москалями» я не отделаюсь, поэтому придется собраться и поговорить с одним из охранников палатки. Как оказалось впоследствии, это не охранник, а волонтер, действующий на бесплатной основе.
Подхожу, незаметно включаю диктофон на телефоне, чтобы потом не напридумывать дома всяческих всячин, и говорю: «Здравствуйте». Спустя секунду до меня доходит, что я говорю на мови оккупанта и Штирлиц, скорее всего, провалился. Однако довольно радостная улыбка и ответное на русском: «Здрасти!» приводят нас к следующему диалогу.
Я (улыбаясь): Вот решила подойти, поздороваться, поговорить немножко. Вы не против?
Патриот: Нет, конечно. Тут многие подходят просто поздороваться, некоторых уже даже лично знаю.
Я: А что? Правда много людей приходит?
Патриот: Ну в 2014-2015 годах приходило довольно много людей. Интересовались. А сейчас преимущественно военные только подходят.
Я: Солдаты? А им это зачем, они и так все видели.
Патриот: Нет. Им хотя бы пообщаться, поговорить. Они нормальных людей редко видят, поэтому подходят к нам. У них нет никаких материальных потребностей, они ничего не просят. Им просто надо поговорить. Один из-под Волновахи, другой со Станицы Луганской. Они вот лежат тут в больнице.
Патриот: Да.
В разговор вмешивается напарник волонтера – патриот 2.
Патриот 2: Вам сувениров с войны насыпать?
Я (удивленно): В смысле?
Патриот 2: Ну гильз каких-нибудь?
Я (ошарашенно): Зачем?
Патриот 2: Ну пускай будет.
Патриот 2: Почему? Я домой и гранатомет приволок, и гильз у меня много, и патронов.
Я: Нет, спасибо.
Патриот: Да отстань ты от человека. Ты ей еще «Смерч» предложи.
Я (заинтересовано): А что есть?
Патриот 2 (ухмыляясь): Надо будет – найдем.
Я: Скажите, а зачем вы вокруг палатки мешки с песком положили? Нападения что ли ожидаете? Чем вы вообще тут занимаетесь?
Патриот: Охраняем. Раньше вот ватников приходилось гонять. Они сюда пообщаться приходили – за войну, за жизнь.
Я: Что просто так приходили?
Я: Из Донбасса? А им зачем?
Патриот: Еще харьковчане, те, которые нашим на Майдане помогали в 2014, подходят. Но эти до сих пор деньги жертвуют в АТО. Вообще много людей по праздникам собираются, ходят, смотрят. Иногда просто поговорить, иногда и денег дают нашим солдатам.
Я: А что вообще в городе происходит? Много ваты?
Патриот: Да как сказать. Наши же сейчас почти никуда не выходят, работают, воюют. Разве что на праздники собираются, вот на 14 октября.
Я: День УПА?
Я: Что я могу сказать? Харьков – город обывателей.
Патриот: Да. Вот, например, палаток, таких как наша на Украине всего несколько штук. Вот в Киеве стоит еще?
Я: Не знаю.
Патриот: Так вот, в Киеве, в Николаеве, еще пара городов. Ведь очень проблематично найти людей, которые будут дежурить возле палаток на волонтерских основаниях и зимой, и летом. Я к 4 утра приезжаю, например, а ухожу около 10-11 ночи. Летом и тут ночевали.
Патриот: Честно говоря, самим стыдно. Но это такая материя, которая рвется буквально моментально. Китай. У нас же не делают материал. Мы меняем его раз в месяц, больше не выдерживает. Рвется постоянно, а зашивать – не выдерживает.
Я: Ясно. Блин, ну интересно, чего у нас не сделать нормальный материал, чтобы пошить флаг? Ну да ладно, это не к вам вопрос. А еще. Вот скажите, ну только серьезно, а зачем вы забаррикадировались?
Патриот: А вы разве не помните, как на нас постоянно ватники нападали? Буквально год назад пытались поджечь. С этой стороны отвлекали, а сзади подожгли. Хорошо еще, что материал практически не горит, поэтому быстро затушили. Раньше часто они приезжали, пистолетами пугали. Стоит такой амбал и на публику куртку расстёгивает, чтобы я увидел ствол у него. Несколько раз приезжали поговорить, чтобы мы свернулись. Ну мы то уже ученые, сами в драки не лезем, а как только кто-то за жизнь с пистолетом в джинсах поговорить пытается, мы полицию вызываем. Всяко было.
Я: Кстати. Как вам наша новая полиция? Как по мне, так надо было нормальных ментов оставить, старых. А то эти новенькие ничего не знают.
Я: Да чего мало-то? Говорят в Харькове около 70% ваты.
Я: Да они столько машин побили, ужас.
Я: Ну посмотрим на выборы в Америке.
Я (устав от разговора, перебиваю): Я поняла. Спасибо вам большое за разговор, было очень занимательно.
Патриот: Подходите, не стесняйтесь. Сейчас мало увидишь девушек, которым интересна политика.
Я: Спасибо, до свидания.
Вот такой вот у меня занимательный диалог случился с охранниками палатки. Примечательно, что они полностью веруют в то, что говорят. И более того, их совершенно не смущает, что они разговаривают на языке оккупанта.
Сами стенды возле палатки показывают харьковчанам ужас, который принесли на Донбасс «российские наемники и террористы». Ведь не каждый горожанин согласится съездить в тот же Донецк, чтобы посмотреть и проверить, правду ли говорят по украинскому телевидению. Да и зачем ехать? Вот можно сходить на площадь и все узнать, а заодно прикупить гильз по 20 гривен за жменьку, чтобы полностью окунуться во флер войны.
Эпилог – Обратно в Донецк
Я бы не описывала эту часть поездки, так как она во многом идентична первой главе, но на границе случился из рук вон выходящий случай, который я решила все же изложить. Вместе со мной ехала дончанка, которая уже более 3 лет живет в Турции вместе ребенком и мужем. Она часто ездит в ДНР проведать родственников и всегда везет им подарки. В этот раз она решила привезти 10 флаконов духов для подруг, 2 коробки турецкой пахлавы для детей и для дяди – машинку для скручивания сигарет, 1 килограмм табака, расфасованного в 2 пакета (750 грамм и 250 грамм) и собственно пустые папиросы. Все это было упаковано в 2 чемоданах, с которых еще не сняты бирки из аэропорта о прохождении таможни. Это предыстория.
Сама история началась при проверке машины. Нам очень не повезло, что попался украиноязычный сотрудник. Обычно такие очень сильно придираются ко всем людям, едущим в республики. Как только он подошел, стало ясно, что будут проблемы, так как его первой фразой была: «Все отвернулись. Вам незачем знать, что и где я смотрю», естественно, произнесенной на украинском. Дикая ситуация. Как это я не могу смотреть, как он роется в моих сумках? А вдруг он чего-то подложит туда, и мне долго придется доказывать, что я не верблюд?
Первым делом «хохол» полез именно в чемодан «турчанки». Быть может, он приглянулся ему насыщенным розовым цветом, а, быть может, – размером. Как бы там ни было, но, распаковав его, он уже мысленно потер ручки. Вещи из чемодана небрежно выкидывались на грязный пол в багажнике и на асфальт. Перебирая шмотки, фискал наконец добрался до духов. Сказать, что они были спрятаны – нельзя, просто сложены посредине вещей, чтобы не разбились.
— 10 флаконов для подруг.
Дальнейшее напоминало кромешный украинский ад. «Хохол», не стесняясь, рылся в нижнем белье с азартом гончей собаки, при этом комментируя выбор мужа моей соседки по поездке. Он с уверенностью заявил, что она мусульманка. После ее отрицания, он также уверено сказал, что она врет, ибо он точно знает, что всех христиан в Турции убивают. Дальнейшие теологические разговоры пришлось отложить, так как «хохол» нашел коробки с пахлавой. Принял их за какие-то экзотические турецкие наркотики и решил распаковать одну. Но придраться оказалось не к чему, поэтому распакованная и облапанная сладость вернулась обратно в руки хозяйки. В другом чемодане обнаружился машинка для сигарет и комплектующие.
Подошел другой таможенник и «начал» уговаривать хохла пропустить дамочку. Естественно, тот ни в какую, он уже почувствовал запах секса и сигарет, который у него, возможно, будет. И тут начался торг: за коробку пахлавы, 750 грамм табака, пары пачек пустых папирос и 6 флаконов духов «турчанку» решили отпустить без составления протокола. Причем, это все должно было демонстративно выброситься в ближайшую мусорку. Девушка так и сделала, вот только повернувшись через пару минут в сторону мусорного бака, я уже не увидела пакета, изъятого только что из нашей машины. Лишь тихонько прикрылась дверь в паспортную будку.
Весь этот унизительный обыск, который я, к слову мотающаяся в Харьков довольно часто, видела в первый раз за 2 года, пыталась ничего не сказать. Было понятно, что, если я заикнусь, то ночевать точно буду не дома в Донецке. Остальные пассажиры также сквозь зубы матерились, но вслух ничем помочь не могли. Геройство в этой ситуации могло закончиться плохо как для героя, так и для «турчанки».
Всю дорогу по серой зоне пассажиры, виновница действа и водитель возмущались таким откровенным грабежом. И если ситуацию с табаком еще как-то понять можно (хотя, как ее понимать? В аэропорту Харькова спокойно пропустили такое количество табака), то почему нельзя везти 10 флаконов духов? В общем, в ДНР заезжали в расстроенных чувствах. Благо, здесь таможня прошлась быстро, и спустя пару часов я была уже в Донецке.
Самым негативным в моей поездке в Харьков, туда и обратно, стал именно этот момент. Даже солдаты на улицах родного города не вызывали такого дикого отвращения и злости. Именно в этом моменте, как мне кажется, и раскрывается вся суть нынешней Украины: заграбастать чужое и, желательно, побыстрее и побольше, ведь халява может скоро закончиться.