Трагическая смерть
Сергея Доренко позволяет оглянуться и признать отсутствие сегодня в России
острой и открытой политической журналистики, какую делал он в конце 90-х.
Не секрет, что востребованность подобных талантов была связана с временем олигархической семибанкирщины, когда популярные медиа были открытым инструментом борьбы за власть на самом высоком уровне. Уменьшение политического плюрализма в нулевых привело к исчезновению жесткой конкуренции проектов и цифровой смерти «медиакиллеров».
Выстраивание властной вертикали сделало неизбежным огосударствление медиа и маргинализацию таких игроков как Доренко, которые не приняли новый порядок или посчитали его временным явлением.
Об этом процессе лучше всего свидетельствует тот факт, что контролирующим акционером «Эха Москвы» является не какой-нибудь беглый лондонский олигарх, а «Газпром-Медиа». Многие могут вспомнить, как пример, и конвертацию Дмитрия Киселева из либерального и критически мыслящего журналиста в образец государственной пропаганды.
Кроме того, изменению подверглась и сама журналистская профессия, которая пошла по пути коммерческой профессионализации (респектабельность, фактчекинг, преобладание нейтрального анализа над эмоциями) и стандартизации кадров (народные трибуны уступили место «райтерам»).
Эту парадигму всегда стремился сломать Доренко своим неформатом, желанием надавить на базовые рефлексы своих зрителей, быть тем, кто открывает другим глаза, а не просто транслирует политические сигналы.
На лавры Доренко будут претендовать и другие, но для большинства он останется первопроходцем и образцом смелого, но невостребованного эпохой стиля.