В поселке Мироновский, в нескольких километрах от Дебальцево, в тот февральский день было неспокойно. Дмитрий, как и многие жители деревни ждал освобождения. ВСН вот-вот должна была войти в поселок, все его жители устали от беспредела, который царил в Мироновском вот уже больше года. Жить в прифронтовом городе, то еще счастье, а уж близость батальонов Нацгвардии рождала не лучшие ассоциации. Во всяком случае, в преисподней от чертей можно было ожидать большего дружелюбия нежели от этих…
В тот хмурый холодный вечер Дмитрий хлопотал по дому: дед окончательно слег от простуды, жена Алена –на пятом месяце беременности, и, как заботливый муж, Дима взял ее заботы по дому на себя. Он как раз решил наколоть дров, пользуясь тем, что дед и жена заснули и не теребили его до поры до времени, как вдруг в калитку кто-то громко постучал.
-Открывай, открывай, Дим! Принимай гостей!-услышал Дмитрий до боли знакомый голос.
Дима подошел к калитке и отодвинул засов. Перед ним, улыбаясь щербатой улыбкой, стоял его школьный друг, Женя Прокопенко.
-Женя! Да ты ж…Сколько лет, сколько зим!-с характерной донбасской интонацией, резко понижая тон к концу фразы, проговорил обалдевший от радости Дмитрий. -Заходи, гостем будешь.
-Здоров, друг,- протянул ему в ответ широкую ладонь Евгений. Они крепко обнялись.
-Ну, как ты там, жив-здоров? Давно вестей от тебя не было…-радостно затараторил Дима.-А ты..- его взгляд вдруг упал на шеврон, пришитый к рукаву камуфляжной куртки старого приятеля. От Диминой улыбки не осталось и следа. Пикирующий на фоне расчерченного желтыми и голубыми линиями неба ястреб…Перед Дмитрием стоял враг, жестокий и безпощадный.
Евгений перехватил направление его взгляда и по-своему расценил замешательство старого приятеля.
-Не ссы. Мы мирных не трогаем, а уж старых друзей… если только баб, и то-по взаимному согласию.Давай, веди в хату, шо мы как не родные прям!-Женя был с одной стороны, как и прежде, балагур и приколист, который за словом в карман не полезет. Тот же неистребимый оптимизм, однако…что-то все же изменилось в нем, а что-Дима никак не мог понять. Он повел гостя в дом, а в душе у него бушевал ураган:
«Женька –с этими упырями-да как он мог?! С теми кто ровняет с землей города и поселки Донбасса, с убийцами женщин, стариков и детей!» В голове Димы никак не укладывалось то, что он только что узнал. Он надеялся что сейчас все разрешится, а его старый друг как прежде хитро подмигнет, скинет камуфляж и заговорщицки полушепотом сообщит:
-Да пошутил я, братан, смотри шо я нашел! -как неоднократно бывало в детстве. Или выяснится, что Женю призвали против его воли, он воюет в каких-нибудь тыловых частях. Но жестокая правда безжалостно сметала эти хлипкие эфемерные мысленные конструкции со своего пути, ведь Дмитрий знал все о добровольческих батальонах: слишком много времени он проводил читая интернет –страницы, посвященные событиям в сражающейся Новоросии. В батальон «Донбасс» шли по доброй воле идейные свидомые.
А о взглядах командира, Семена Семенченко, Дима знал практически все. Ему вдруг стало жарко, он снял шерстяную шапку и посмотрел через плечо на улыбающуюся физиономию бывшего товарища. Дмитрий тряхнул головой, прогоняя гнетущие мысли и зашагал быстрее. Он провел Евгения на кухню, посадил за стол и тут же, пряча глаза, ушел на кухню ставить чайник.
-Только тише, давай вполголоса,-выдавив из себя улыбку, попросил он школьного товарища по возвращении,-жена и дед спят.
-Алексей Трофимович?-живо отреагировал Женя,-Как он, жив-здоров?
-Болеет в последнее время,-уперев глаза в стол сообщил Дима.Теперь он искренне боялся поднять глаза на друга детства, не без оснований опасаясь, что тот прочтет в его глазах то, что бушевало у него в сердце - ненависть.
-Да, помню как мы с ним скворечники мастерили у вас в саду,-настальгически закатил глаза Женя.-А наш выпускной…Помнишь Дим? -тот по-прежнему не поднимая глаз кивнул,- А как ты пел Виктора Цоя, никогда не забуду…-Евгений вдруг осекся, потому что встретился глазами с Димой. Пару секунд они смотрели друг на друга, а затем Дмитрий глухо сказал:
-Я и сейчас пою, но песни другие стали…
-Да шо с тобой, ты сам не свой? Шо случилось?
-Щас спою-узнаешь.-Дима вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с потрепанной гитарой.
-О, я ее помню! -воскликнул Женя,- ты на ней все спивал…Но ты говорил, что жена и дед спят… Может это… не надо, а то…-Евгений вновь замолчал, встретив устремленный на него изподлобья взгляд Дмитрия.
-Не до сна сейчас…война,- хмуро сказал Дима, перебирая струны гитары.-Эту песню я сочинил несколько дней назад. Будешь одним из первых слушателей, -странно усмехаясь сообщил он. Повисла напряженная тишина. Резкие аккорды прозвучали как выстрелы.
Мы жили между прочим
Жили как во сне
Привыкшие к тому, что мы никто живущие нигде.
Свободе нас учили
Мы говорили «да»
Ведь нам сказали, что Россия погибла навсегда
Мы уже почти смирились с этим «навсегда»
За понедельником шел вторник, за вторником среда
А потом случился Путин и растаял лед
И испытал я гордость за собственный народ
Но вот нас ткнули в спину
И вспыхнула земля
И каждому вдруг стало ясно то,
Что больше спать нельзя!
И русские проснулись
И прозвучало «нет»
И бывшие хозяева планеты
Ударили в ответ.
Мы уже почти смирились с этим навсегда
За понедельником шел вторник, за вторником среда
А потом случился Путин и растаял лед
И испытал я гордость за собственный народ
Он вышел из народа
Он знал, что победит,
Он верил, что народ лишь дремлет, но далеко не спит
Он поднял нас на битву
И мы пошли за ним
Мы-русские, а значит с нами Бог. И значит-победим!
Мы уже почти смирились с этим навсегда
За понедельником шел вторник, за вторником среда
А потом случился Путин и растаял лед
И испытал я гордость за собственный народ
Жили как во сне
Привыкшие к тому, что мы никто живущие нигде.
Свободе нас учили
Мы говорили «да»
Ведь нам сказали, что Россия погибла навсегда
Мы уже почти смирились с этим «навсегда»
За понедельником шел вторник, за вторником среда
А потом случился Путин и растаял лед
И испытал я гордость за собственный народ
Но вот нас ткнули в спину
И вспыхнула земля
И каждому вдруг стало ясно то,
Что больше спать нельзя!
И русские проснулись
И прозвучало «нет»
И бывшие хозяева планеты
Ударили в ответ.
Мы уже почти смирились с этим навсегда
За понедельником шел вторник, за вторником среда
А потом случился Путин и растаял лед
И испытал я гордость за собственный народ
Он вышел из народа
Он знал, что победит,
Он верил, что народ лишь дремлет, но далеко не спит
Он поднял нас на битву
И мы пошли за ним
Мы-русские, а значит с нами Бог. И значит-победим!
Мы уже почти смирились с этим навсегда
За понедельником шел вторник, за вторником среда
А потом случился Путин и растаял лед
И испытал я гордость за собственный народ
Дмитрий сыграл финальный аккорд и, отставив гитару, в упор взглянул на Евгения. Тот, глядел на него, недобро прищурившись.
-Значит вот оно как, песни про ху…ло сочиняем!- с недоброй лаской в голосе произнес Женя,- я мог догадаться, ведь у тебя родственнички в Москве…
-Значит вот оно как, песни про ху…ло сочиняем!- с недоброй лаской в голосе произнес Женя,- я мог догадаться, ведь у тебя родственнички в Москве…
-А у тебя разве, -нет?-резко спросил Дима.
-Нет!-вдруг заорал Женя, вскакивая с места. Он рывком передвинул стул поближе к месту, где сидел Дима и, сев напротив него, приблизил к нему вплотную свое покрасневшее от ярости лицо:
-Нет, у меня там родственников, были, да кончились все. Никто они мне и звать их никак, понял? Ты шо, не разумеешь?! Так я те объясню! Твою родину, Украину, рвут на части москали, а ты готов им подмахивать? –зловещим шепотом произнес он.-Как мне после этого тебя назвать? Иудой, разве что!
-Евгений!- Дмитрий вскочил на ноги, но его бывший товарищ немедленно последовал за ним. Они стояли друг напротив друга, и если бы взглядом можно было испепелять, то оба давно уже превратились в горстки пекла.-Ты назвал меня Иудой, зная, что я русский, как и ты?
-Я –русский?-насмешливо вскинул брови Женя.
-Да,- у тебя мать русская, и говорили вы в семье всегда по-русски…
-Может я когда русским и был,- делая акцент на последнем слове, произнес Женя, но уже себя им не считаю. Я –Евген Прокопенко. Я украинец, и здесь, чтобы защитить украинскую землю.
-Убивая женщин и детей? Бомбя мирные дома, ты защищаешь украинскую землю?- закричал Дмитрий, хватая Евгена за шкирку.
-Россия все устроила и мы здесь воюем, чтобы вернуть себе свое! А на войне гибнут люди, это неизбежно!- рявкнул в ответ Прокопенко, резким ударом сбрасывая руку Дмитрия со своей груди.
-Неизбежно, говоришь?- возмущенно воскликнул Дима, ставя ногу на стул.-А вы спросили народ Донбасса, хочет ли он жить в бандеровской Украине, где русским нет места, где на каждом углу кричат-«Москаляку на гиляку!», где ненавидят все русское навязывают вашу «ридну мову».
-А ты живешь на Украине и должен говорить по-украински!- зашипел в ответ Евген, ударяя с размаху кулаком по столу.
Дмитрий со странной улыбкой посмотрел на Евгена и медленно покачал головой.
-Нет, Евген. Ты так ничего еще не понял? После того, что вы натворили здесь, Донбасс больше не Украина. Ни там - Дима небрежно махнул головой в сторону окна, где на горизонте виднелся дым от пожаров, -ни здесь. И теперь лишь вопрос времени, когда вас прогонят отсюда.Наши вот-вот возьмут Дебальцево…
-Наши? Ах, наши?..-сделав «большие глаза» медленно произнес Евген.-Значит, ты с москалями и с Путиным, нашими врагами. Я правильно понял?
Дмитрий молчал, играя желваками и хмуро в упор глядя на бывшего друга.
- А ты знаешь, что делают с пособниками врагов, -спросил он сухо, вытаскивая из-за пазухи пистолет ТТ и, передернув затвор, произнес:
-Был у меня друг, а стал смертельным врагом!
-Евген, одумайся, что ты творишь? Мы же с тобой вместе крестились, в одной церкви,- тихо произнес Дмитрий.
-Да, Дима, крестились…В одной церкви…-голос Евгена стал вкрадчивым, он подошел к Диме и ткнул пистолетом ему в грудь.-А ты считаешь, судя по твоей песенке, что с вами, москалями Бог?
-Да.И правда с нами,- твердо сказал Дима.
-Правда. С вами.-не отрывая глаз от бывшего товарища произнес Евген.-А вот я думаю, что с нами…И кто же из нас прав? Может, монетку кинем? осклабился он.-Есть монетка? Нет? Ну что ж, на войне как на войне. Пусть Бог решит кто прав, а кто –нет. Вот, побачь…Я кладу пистолет на стол.
Мы стоим здесь, на равном расстоянии от него. Кто первый схватит его, тот и прав! Лады?
Дмитрий не ответил. Он стоял, напряженно глядя на Евгена. Тот с грохотом бросил пистолет на стол.
-Ну, на счет три,- тяжело дыша сказал Евген, -Раз…-его взгляд встретился со взглядом Дмитрия, который, казался безучастным к происходящему,-Два…-правая рука Евгена сжалась в кулак и затряслась,-Три…- стремительным движением он схватил пистолет и тут же наотмашь ударил его рукояткой по лицу Дмитрия , который даже не попытался завладеть оружием.
-Слава Украине! -Евген как коршун навис над рухнувшим навзничь стонущим Дмитрием,-И таким как ты нет места на украинской земле.
-Не-ет! Дима, Димочка, что с тобой? –раздался полный отчаяния женский вопль, и высокая, тонкая фигура в белом ринулась через комнату к корчащемуся на полу от боли Дмитрию.
-Ах, вот и хозяюшка!-театрально разведя руки в стороны провозгласил Евген.-Как же ты меня не познакомил с супругой, Дмитрий,-с притворным негодованием посетовал Евген, подходя к облаченной в ночную рубашку Алене. –а ведь стоило познакомить…Хороша у тебя хозяйка,- ухмыляясь сказал Евген, приподнимая дулом пистолета подол отпрянувшей и прижавшейся к стене женщины. Дмитрий, тем временем, опираясь на стул, встал, шатаясь, причем его левая рука незаметно выдвинула ящик стола, лихорадочно нащупывая там большой острый нож.
-Тоже, небось, москалям служит, а то и лично Путину!-продолжал свою тираду Евген, приближаясь вплотную к Алене. –может, она мне расскажет о подвигах своего мужа в ополчении? А?!-вдруг взревел он, направляя дуло пистолета на рыдающую женщину.
Дмитрий, наконец, нащупал нож.Рукоять его уверенно легла в руку, спрятанную за спиной. Один прыжок и Дмитрий, бывший десантник, сможет дотянуться до стоявщего к нему вполоборота Евгена.
-Твоя жена молчит, значит, что-то скрывает,- Евген приподнял дулом упавший на глаза всхлипывающей Алены рыжеватый локон,- Ты, кстати, знаешь, Дим, я хорошо разбираюсь в женщинах…
Грохот раздавшегося выстрела ,казалось, обрушил небеса на землю. Дмитрий, как во сне увидел как отлетает к дальней стене, словно сшибленное с ног могучим ударом, тело Евгена, как расплывается на комуфляжной куртке кровавое пятно, как стекленеют глаза его бывшего друга.
-Что ж ты не ударил, Мить? -услышал Дмитрий за спиной надтреснутый старческий голос.-Ты ж нож держал…Я мог и не успеть…
Дима медленно обернулся. У приоткрытой двери стоял его дед, ветеран Великой Отечественной волны, капитан НКВД в отставке, Алексей Трофимович Сергеев. В его мелко трясущихся старческих руках дымилась двустволка.
-Дед, как ты?...
-Почему ты не ударил его, внучок, у тебя был нож.? А если бы я промахнулся? Я ведь старый, больной человек,-глаза старика наполнились слезами, ноги подкосились. Дима бросился к нему и в последнюю минуту удержал его от падения.
Почему?-повторил свой вопрос старик.
-Не знаю , дед, не смог. Живая, все-таки душа…-пробормотал Дмитрий.
-Нет, Мить, не живая. Мертвая она у него. –старик зашелся в надсадном кашле, прижимая ладони ко рту.Ружье с грохотом упало на пол.
-Я …этих тварей…бандеровцев …в 1946-м отлавливал по лесам…Я знаю, не люди это, и даже не звери…Вурдалаки они…нечисть. Нет у них души, Мить. Нежить они, и уйдут погибель. И друг твой, Мить давно умер, душу ему отравили, вот и умер он…
Старик перевел мутный взгляд на рыдающую у стены Алену и махнул рукой:
-Собирайтесь, уезжаем в Донецк. Нам здесь больше нельзя оставаться!
Примерно с полчаса спустя старый «Запорожец» заурчал, запыхтел и, под аккомпанирующий вой недоумевающего пса, чья мохнатая голова торчала из открытого окошка автомобиля, исчез в клубах серого дыма, оставив позади, сверкающий кровавыми отблесками заката в окнах мертвый дом.