Мы видели по телевизору и низвержение памятников Саддаму Хусейну в Ираке (2003), и "ленинопад" на Украине (2013-2017), закончившийся полным искоренением остатков тоталитаризма; кто постарше, тот видел и свержение памятника Дзержинскому на Лубянке (1991). Картина более или менее одна: кумир падает, после чего освобожденные граждане его экстатически пинают ногами. В США, хотя и не везде, имело место то же самое: как будто еще вчера американцы жили под гнетом расизма и ненависти — и только сейчас воссияла свобода.
Исторически более древним является стихийное разрушение кумиров, известное еще со времен античности, когда так ниспровергали статуи дурных императоров. В сущности, это была замена прямому растерзыванию неугодного правителя, что тоже порой имело место.
В новое время наиболее массовая детиранизация впервые произошла во время Французской революции, когда наряду с казнями Людовика XVI и его супруги и растерзыванием их близких (принцесса де Ламбаль) происходило символическое поругание прежних монархов. Все памятники королям из династии Бурбонов были сокрушены революционным народом, а на площади Людовика XV (затем площадь Революции, потом площадь Согласия) вместо конной статуи тирана установили символ свободы, равенства и братства, то есть гильотину.
Могло бы такое получиться и у нас — низвержение железного Феликса было именно на этой линии. Однако торжество революционной инициативы масс как на Феликсе началось, так Феликсом и закончилось. Дальнейшее убирание памятников — не всех, но некоторого количества — происходило скорее по-советски, в духе хрущевской десталинизации. То есть верхушечно и безгласно.
Корпус устных и письменных воспоминаний, относящихся к 60-м годам, очень велик, да и не совсем еще старые люди, помнящие то время, живы, но есть ли рассказы не то что об активном сопротивлении административному "сталинопаду" (единственное исключение на весь СССР — Тбилиси плюс не очень ясное свидетельство от казахского Чимкента), но о хотя бы скрытом недовольстве? Или даже о том, что люди просто по привычке продолжали использовать в разговоре культовые топонимы — "на "Сталинской" выходите?" — свидетельств нет, хотя мы знаем, что топонимы "площадь Ногина", "Ждановская", "улица Горького" по инерции еще долго использовались.
С одной стороны, это говорит о том, что командно-административный механизм был еще очень силен. Сказано срочно убрать отца и гения — будет сделано. А равно сильна была еще инерция страха, отбивающая желание болтать лишнее. Тут сталинское наследие обернулось против своего творца.
С другой стороны, полное отсутствие какого бы то ни было, пусть самого робкого саботажа, говорит о том, что нынешний сталинизм — это действительно чистый продукт новейшего времени. По свежим следам — со времени смерти Сталина прошло всего восемь лет — желающих ностальгировать не находилось ни наверху, ни в низах народных. Это при том, что недовольство Хрущевым было уже достаточно велико.
Как бы то ни было с тов. Сталиным, сегодняшняя американская практика представляет собой причудливую амальгаму революционно-санкюлотских и административно-хрущевских подходов к устройству панихиды с танцами.
В принципе, местные власти, да и власти штатов в ряде случаев стремятся сработать в административно-командном стиле — быстро, ночью и без лишнего шума. "И приказано: статуй ночью снять со станции". Как будто данного объекта никогда и не было. Что скорее разумно. Все эти санкюлотиды добром не кончаются, скажет любой начальник, вне зависимости от своей идеологической ориентации.
Поэтому наиболее вероятно, что амальгамирование сохранится. На все попытки начальства администрировать вопрос либеральная (в прежние времена ее называли "антиамериканской") общественность будет отвечать новыми санкюлотскими играми.
Покуда все совсем к черту не пойдет или покуда не будет избран новый сюжет для движухи на тему "Трампа гэть!"