За две недели, миновавшие с окончания неудавшегося военного переворота в Турции, СМИ разобрали эту страну на органы, винтики, фонемы и годовые кольца. Аналитиками выдвинут не один десяток версий о причинах произошедшего. Развернувшийся на фоне напряженных отношений Москвы и Анкары конфликт турецких военных и Реджепа Тайипа Эрдогана извлек из небытия сотни политических Ванг, мнящих себя знатоками плацдармов ближневосточной политики. Их анализ ситуации, несмотря на разнообразие предлагаемых трактовок, изобиловал скорее конспирологией, нежели здравым смыслом.
В длинном перечне зачинщиков путча, составленном разных мастей колумнистами, успели побывать все: курды, сирийцы, вояки, исламисты и даже Владимир Путин… А первой скрипкой были назначены Вашингтон и лично политэмигрант Фетхуллах Гюлен, которому, согласно его собственным письменным трудам, переворот такого толка был нужен как собаке пятая нога. Впрочем, кто будет читать Гюлена, если сам Эрдоган предъявил ему за кипеш по всем президентским понятиям.
Поспешу разочаровать экспертов. Бунт, похожий на предсмертную агонию кемалистских элит, с политическими амбициями Гюлена не соприкасался никак. И предлагаю поразмышлять об истинных причинах и наиболее вероятных последствиях нынешних событий, происходящих в Турции с подачи Эрдогана, да отведет ему милостивый Аллах достаточно времени для размышлений над собственным поведением.
Что нам малоазийская Гекуба...
Некогда беспрецедентная в пределах Западной Азии политическая и экономическая самостоятельность, неизменный экономический рост, демонстративное стремление к европейским стандартам, а также малый масштаб, бескровность и непродолжительность кризисов, постигавших Турцию в последние 20 с лишним лет, поддерживали иллюзию незыблемости ее положения в мире. Многие представляли эту страну в качестве подобия регионального геополитического полюса, распространившего, в той или иной мере, идеологическое, но, прежде всего, экономическое влияние на половину Евразии.
В самом деле, впечатляющий рост ВВП, стабильные объемы экспорта, приличный уровень жизни населения, неизменно высокий курс национальной валюты и, конечно же, бесспорная доступность и развитость туристического сектора выделяли эту страну из широкого списка огрызков Османской империи, которым, в силу тех или иных причин, повезло значительно меньше. Турция была и, как ни странно, остается для большинства иностранцев страной дешевых отелей, приличного и недорогого алкоголя, автобусных экскурсий по Каппадокии и едва ли не европейского синтеза светского общества и глубокой религиозной традиции. Наши соотечественники, традиционно стесненные в средствах, предпочитали Турцию всем остальным возможным местам отдыха, безотносительно происходящего в стране.
Несмотря на многочисленные предупредительные выстрелы именитых экспертов в области турецкого вопроса, регулярно звучавшие в начале 2010-х годов, никто не уделял должного внимания всему, что творилось у серьезного южного соседа. Не сбей турки наш Су-24 и не убей туркоманы, во главе с турецким ультраправым активистом, нашего летчика Олега Пешкова, даже военный путч привлек бы столь же мало внимания, как забытый «тихий» переворот 1997 года, равно как и недавние беспорядки на площади Таксим.
И точно так же — печальные последствия внешнеполитических афер Эрдогана, вроде закупки и транзита нефти, добываемой ДАИШ (террористическая организация, запрещенная в РФ) в окрестностях Ракки и под Мосулом, наряду с официальной поддержкой Анкарой исламистского крыла сирийской «оппозиции» в лице многочисленных группировок вроде «Ахрар-Аш-Шам» и недавно пережившей ребрендинг «Ан-Нусры» (обе — террористические организации, запрещенные в РФ), стали интересны нам лишь в контексте присутствия ВКС России в Сирии, в полной мере (особенно за последний год) прочувствовавшей на собственной шкуре геополитические амбиции турецкого соседа.
Позиция среднестатистического соотечественника понятна. Дескать, какое нам дело, что там творится в самой Турции, если эта Турция наш несомненный партнер (вариант до 24 ноября 2015 года) или враг (вариант после той трагической даты)? Благодаря однобокой и поверхностной подаче материала большинством российских СМИ, сложная и чрезвычайно опасная игра, затеянная Анкарой на азиатской шахматной доске, предстала перед российскими зрителями всего лишь в виде помощи каким-то исламистам, которых наши ВКС со дня на день втрамбуют в сирийские пески. Зачем, мол, глубоко влезать в обстоятельства жизни этих сипахов, когда с ними и так все ясно?! Турчанка гадит! Они же строят госпитали и перевалочные базы для бородатых бармалеев, туркоманов каких-то вооружили, да еще пилота нашего убили! Эрдоган этот, мало того что турецкий тиран, так еще и исламист! И Америка им как второй по величине армии НАТО, разумеется, помогает! И по Сирии они из пушек лупят! Гасить таких надо!
Так думали многие, полагая, что наши взаимоотношения с Турцией достигли известного рубежа, что турецкая политика нами оценена верно и что все акценты, в кои-то веки, расставлены правильно. Однако пресловутый путч навел многих на запоздалые мысли о том, что Турция Эрдогана ни в коем разе не является политическим монолитом. Что «единый» взгляд на эту страну не адекватен действительности. Как оказалось, внутри Турции президентскому курсу противостоят не только знаменитые курдские повстанцы. Выяснилось вдруг, что те, кого мы уже полгода считаем врагами, вероятно, не так опасны и агрессивны, как те, с кем мы могли бы столкнуться, увенчайся бунт успехом. Не спорю, грустно осознавать, что все, казавшееся нам кодой, на самом деле — лишь вступительное рондо к длиннющей «Восточной симфонии».
Эрдоган, представлявшийся нам властителем дум турецкого народа, сумевшим добиться невиданного доселе конгломерата «исламистов и пантюркистов», оказался чуть ли не пешкой в руках первых, вторых, а также третьих, четвертых и пятых. Об этом многоликом и крайне противоречивом «едином целом» и нужно поговорить.
Турция как проект «глубокого государства»
Я сам, будучи до недавнего времени убежденным в том, что за все вышеперечисленные грехи ответственность несет именно Эрдоган, вынужден, согласуясь с собственными наблюдениями за турецкой политической жизнью, констатировать следующее: президент Турции гораздо более похож на безвольного романтичного ретрограда, чем принято считать. Личная ответственность «Реджепа Тайипыча» за все происходящее на турецких политических фронтах сродни ответственности шахматной фигуры за действия шахматиста.
Политики такого рода способны прийти к власти только за счет недовольства населения страны предыдущим политическим курсом, а также с помощью своевременно оседланного популизма. Эрдоган, полагая себя потомком героев эпической тюркской «Книги моего деда Коркута», решил подчинить своей воле силы, чья природа в рамках турецкого политического дискурса не просто традиционная, а вполне себе хтоническая. Пора бы России максимально быстро разобраться в природе этой «хтони» и перестать путать теплое с мягким: кемалистов с «серыми волками», турецкий «национальный исламизм» с исламизмом сирийского разлива, алавитов с алевитами, а Эрдогана с Оджаланом.
Самым ярким примером вышеупомянутых сил является турецкая армия и силовые структуры Турции в целом. Даже не потому, что военные со времен правления Ататюрка представляют собой самодостаточную и чрезвычайно влиятельную политическую силу, неоднократно свергавшую правительства и реформировавшую режимы в нужную, с точки зрения военных элит, сторону. Армия — лишь одна голова гидры. Вооруженные силы, органически тяготея к силовому решению любых вопросов, весьма ограничены в выборе средств, и в этой связи неспособны влиять на те или иные сферы государственной жизни без «маленькой помощи друзей». Ну, не гонять же штыками министра, скажем, культуры, добиваясь введения штрафа за использование курдского или армянского языка в общественных местах!
Друзей нужно было выбирать основательно, и лучшими кандидатами, вне всякого сомнения, являлись уже сложившиеся коллективы легального, полулегального, а то и вовсе нелегального толка. В середине 50-х годов прошлого века турецкие силовики, включая разведку, флот, даже пожарные части и медицинские службы, в союзе с радикальными правыми группировками и мафиозными структурами реализовали проект «глубокого государства». Последнее, перекликаясь по ряду организационных моментов с продвигаемой в европейских странах натовской программой «Гладио», укрепило патриотическое рвение своих сторонников американской методологией подготовки кадров.
«Глубокое государство» стало, по сути, идеальным и всесторонним воплощением самой сути «Гладио», формулируемой двумя словами: «Stay behind!» — стой позади. Правда, behind отныне стало everywhere — везде. Достойным обоснованием создания этой сложной, радикально корпоративной структуры стала виктимная, типично кемалистская аксиома: «Страна всегда находится на краю». До недавнего времени «глубокое государство» являлось единственной структурой, выносившей окончательные вердикты по всему перечню вопросов внутренней и внешней политики Турции: от экономических реформ до участия в войне. Достаточно вспомнить, с каким рвением, упорством и тщательностью турецкие военные вычистили в 1973 году, спустя два года после очередного госпереворота, все закоулки партийной системы, пересажав и ликвидировав под шумок кучу несогласных.
Осознавая масштабы влияния этой структуры на все рычаги управления и планирования, трудно представить, как многократно конфликтовавший с силовиками умеренный исламист Эрдоган смог выбиться в президенты, да и вообще в политики. Ведь никто иной как будущий президент Турции, работавший в стамбульском совете транспорта, в сентябре 1980 года отказался сбрить усы по требованию своего начальника, полковника в отставке, и был немедленно уволен с работы.
Следует предположить, что принадлежавший к умеренной, но, тем не менее, исламистской Партии Благоденствия (расформирована и запрещена в 1997 году) Эрдоган сумел договориться с функционерами «глубокого государства» еще до вступления в должность президента. Ничем другим нельзя объяснить огромные финансовые вливания в учрежденную им в 2001 году наследницу Партии Благоденствия — Партию Справедливости и Развития (АКР). Невиданные масштабы пиара АКР и ее внезапная победа на парламентских выборах в 2002 году свидетельствуют не только о том, что туркам изрядно надоело постоянное вмешательство военных в политику. Нет, эта внезапная и убедительная победа партии, чья программа не соответствует традиционной идеологии «глубокого государства», наглядно демонстрирует, какие фундаментальные разногласия назрели в турецком обществе, — не только народ и госструктуры устали от армии и неокемалистских программ, но и само «глубокое государство» устало от себя.
О подлинной глубине вспыхнувшего конфликта и «оправдании» Эрдогана читайте во второй части статьи.
Автор: Кирилл Оттер