Убитый российский трейн, слегка покачиваясь на магнитной подушке, проскочил деловую часть убогого Донецка-сити с его небоскрёбами, пролетел по эстакаде над бесконечными коттеджами пригорода с их пошлыми бассейнами, и замер на конечной остановке. Поездка была так себе. Обивка кресел местами была потрёпанной, мультимедийные мониторы в креслах ещё пятилетней давности, а робот стюард вместо заказанного свежевыжатого апельсинового сока принёс грейпфрутовый. Совок есть совок.

 

Мы вышли на платформу, немного пофоткались у большой голограммы "Этнографический заповедник", выслушали нудные наставления персонала о том, что местных нельзя кормить непривычной для них пищей, нельзя пользоваться голографической связью, так как она пугает аборигенов и ещё кучу наставлений. После чего все обменяли свои континентальные рубли на связки красивых пластиковых бус и мы отправились на экскурсию.

Воздух тут чудесный! Дышится после тоталитарного совка легко и замечательно! Кругом зелёные поля, деревья и разбросанные тут и там удивительные постройки с соломенными крышами.

Идти по выложенной жёлто-синим кирпичом дороге было очень удобно. Я даже убавил давление воздуха в подошвах и выключил в ботинках поддув.

Тех, кто не желал идти пешком – местные подвозили на тачанках с надписью «Гуляй-Поле» и макетами пулемётов «Максим» .

Вскоре мы подошли с большой глиняной постройке с соломенной крышей, окружённой плетённой изгородью с насаженными на неё чугунками. Пройдя через разноцветные ворота с надписью "Ласкаво просимо, Гість! Будь ласка - спробуй наші вареники!" мы очутились в заведении под названием "Пузата хата".

Там было весьма уютно. В глубине заведения на небольшой сцене играло трио бандуристов, негромким и душевным хором напевая строки из "Вечеров на хуторе близ Диканьки". Ветерок развевал вышитые занавески на окнах, а солнечные зайчики прыгали на настенных связках цибули.

Мы расселись за грубыми деревянными столами, а румяные дивчины в черевичках и венках из маков стали принимать заказы, призывно подмигивая мужчинам.

Меню впечатлило. Мне, в мои шестьдесят лет, ничего лишнего было нельзя, (селянок тоже и вообще мне больше понравились бандуристы), поэтому я ограничился тарелкой постных вареников с редькой. Мельком глянул на цену - пятьдесят бусинок за сто грамм. Однако!

В Варшаве, помню, мы объелись пляцками, полендвицей и песочной мазуркой на десерт, отдав за всё всего тридцать бусинок или пять континентальных рублей, если считать на деньги.

Что значит Европа! Нам до неё ещё плыть и плыть… 

Про Крым, с его аляповатым космопортом, самопальными пятизвёздочными отелями и унылыми скоростными эстакадами, я в этот раз ничего не напишу. Я туда давно не езжу, так как крымчане, едва меня завидев, всё время норовят пробить с ноги. Дикари.