«И значит, нам нужна одна победа,
Одна на всех, мы за ценой не постоим…»
Б.Ш.Окуджава, песня из кинофильма
«Белорусский вокзал».
1.
Недавно в Киеве, в холодную погоду
Совсем уж собрался писать я оду
Или поэму. Да так, чтоб на возвышенную тему.
Но вдруг явилась Муза и, как «здрасьте»,
Сказала мне: «Пиши-ка басню».
Пришлось принять подобный разворот,
А то ей скажешь «нет», так больше не придёт.
Ну что ж, начнём аллегорично, про дикую природу,
Тем более, что дикости у нас полно, буквально
нет проходу:
И вечно пьяны каких-то операций ветераны.
А также пан Нищук, наследник Геббельса в
вопросах низших рас.
К тому же повод есть особый (знаете, наверно)
Лет семьдесят назад в далёком Нюрнберге
Известный начался процесс.
Ведь там судили, в Нюрнберге,
Нацистских монстров, грозный вермахт.
А тут лишь мелкое хулиганьё и рагульё.
Они в чужой руке увидят десять гривен – душит жаба».
Друзья! Поверьте, дело не в масштабах,
А в местной специфичности фашизма.
О ней-то, собственно, и будет в басне речь.
2.
В одном Лесу, где волки, грызуны и гады
Демократично избирались в Раду,
Произносить «фашизм» законом было всем запрещено.
И западные звери, растворив окно,
Смотрели на тот Лес в бинокль иль лорнет
И повторяли: «Нет, фашизма, правда, нет.
Меж тем лесной народ молил Европу, чтобы
Она фашизм всё же разглядела, поскольку то и дело
И мирных жителей в Лесу там убивали,
И «зиговали», и на закон плевали.
Кричали «Слава!».
Однако Ворон-еврокомиссар ответил: «Карр!
Найн! Найн! Фашизмус нет у вас, ребята!»
Тогда лесные звери, оставив норы и садок вишнёвый
возле хаты,
Явились к Филину – заметному лицу, большому мудрецу
И политологу (последнему из них не подлецу).
И Филин шёпотом, поскольку жил в подполье,
Заметил с болью, что есть нацизм. Но хуторской,
по-украински.
Когда какой-нибудь Корчинский (после предоплаты)
Снести грозится обелиски всем солдатам,
Тем, что фашизм раздавили в сорок пятом.
А денег не дадут, так он, свинья,
Нагадит только возле Вечного Огня.
Мелкий и ничтожный. Он с нежной дрожью
Хозяйский вылижет сапог.
Однако никогда бы фюрер хутора не смог
Народ свой накормить. Поскольку туп и жаден.
Ему бы «Интер» жечь иль нянечек пугать
В «москальском» детском саде.
Покруче Гитлера (он вертится во гробе) -
У них побольше злобы.
Послушав Мудреца, народ лесной
Рванулся к мэру Порошенко.
Фашизм у Трампа вроде не в чести.
Так что нацизм, Орёл наш, запрети!
Но Порошенко тот с трудом орлины очи разлепил
(Хоть накануне вроде и не пил) и молвил:
Но мне ещё, возможно, пригодятся.
3.
Читатель мой, прости! Меня тошнит.
Да что ж за наказанье!
Исчез куда-то дар иносказанья,
Как только вспомнил я Орла того и приближённых рожи.
Так долго быть не может!
Быть так оплёван и унижен.
Как будто смрадною фашистской жижей
Обрызган он и стонет под грязной хуторской пятой…
Я с трибунала в Нюрнберге начал,
Закончу им же – будет Трибунал!
И мы увидим там дрожащую (в слезах от крокодила)
Всю мразь, что гордо по земле родной ходила!
Тут душно стало. И я раскрыл окно. И свежий ветер
Ворвался в комнату. В закатном свете
Там, вдалеке стоял Владимир над Днепром,
Недавно краскою вандалами облитый.
Да разве дьявольская свита
Способна Вечный Город сокрушить?!
Его хранят Печерские святые.
Нет, сгинет нечисть! Как мы читали в гоголевском «Вие».
Народ сметёт её, как мусор за порог.
Эх, дал бы Бог…