1.
Случилось это в Вашингтоне.
Шумел бомонд, элита, свет…
Вдруг Юля, вся в «Луи Виттоне»,
Упорно ищет туалет.
Находит. Ждёт у двери Трампа.
Горит неоновая лампа,
На ней большая буква «М».
Все шепчут: «Не ошиблись, мэм?»
Но Юля гордо держит спину.
Когда агрессия, война,
Собою жертвовать она
Готова ради Украины.
А ради воинов АТО
Наденет старое манто.
2.
Но вот он вышел! Боже правый!
Как ловчий начинает гон,
Так тётя начала облаву.
(Зануды скажут, моветон)
Какие жалкие слова!
Всё нынче Юле трын-трава.
Поправив «пластику» свою,
Она пропела: «How are you?»
И Дональд, дерзкий и нахальный,
Хитро кивая ей в ответ,
Провёл премьершу в кабинет –
Квадратный, скромный, не овальный.
С минуту что-то ей молол,
Считая: дама из монгол.
3.
Потом ушёл он без объятий,
А только подмигнув слегка.
Но было и рукопожатье!
Хранила Юлина рука
Десницы Трамповой тепло.
Как много ей оно дало,
Когда в родной своей столице,
Увидев депутатов лица,
Где на кретине был кретин,
Она велела петь ей славу:
«Меня смотрящей за державой
Назначил белый господин.
Доверьем я облечена,
Как бы «любимая жена».
4.
Умолкнул зал, притихла Рада,
Победа Юлина 3:0.
Особо ей ещё в награду –
Лицо премьера (страх и боль).
Она щебечет: «Помню, Дональд
Игриво звал меня в «Макдоналдс».
Во мне взаимности ища,
Он помощь нам пообещал».
И хоть назавтра из Госдепа
Заявят: это бред, шизня!
«Всё ж нету дыма без огня, –
Почешут укровласти репу, –
Пусть брешет, но ведь Трамп ей друг.
Эх, влезла Кыця в высший круг!»
5.
А та не знает остановки.
Приняв суровый, грозный вид,
Народный лидер (не воровка)
Она такое говорит:
«От слёз в душе я чую жженье!
Нам нужно срочно положенье
В стране военное ввести.
Иного нет у нас пути».
И засмеялась. Тут – вопросы!
Да как ввести? Оно ж не просто!
Возникнет множество проблем
(И дерибана новых схем).
Не знают, бедные: всё – пар,
Сплошной предвыборный пиар.
6.
Да, вышла Юля на дорогу
Борьбы за свой электорат.
Ей в этом деле чёрт не брат,
Ей всё до лампочки, ей-богу,
Кроме бабла, «Виттон Луи»,
И чтоб чужие и свои
В дер..ме ей кланялись несмело,
И чтоб она при этом в белом.
А что касается идей,
То патриот она без меры,
Кондитера перебандерит,
Велит, чуть что, стрелять в людей.
«Теперь я – главный радикал!
Кто против?! Трамп мне ручку жал!»
7.
И страшно стало до предела.
Известно было господам,
Что не могла и не хотела
Работать Юля никогда.
И всем представилась картина:
Страны уж нет, одна руина,
Стоит Бандеры мавзолей,
На нём она. И вся – в бабле.
Лишь одного враги не знали,
Держа за пазухою месть:
Кроме заботы о безнале,
У Юли тайна ещё есть.
Она в шкафу (о, хитрый план!)
Хранила русский сарафан…
На этом месте рукопись обрывается. Но судя по тому, что написана она почти уже запрещённым в Киеве языком Пушкина, украинский деятель, написавший её, сам дома хранит портрет заслуженного русского дедушки. Хранят нечто подобное и Жадный Кондитер, и Кровавый Пастор, и Разбогатевший Кролик. Помогут ли им на суде эти реликвии, покажет время.