Проект по строительству газопровода «Северный поток-2» будет реализован, несмотря на санкции США и сомнения ряда европейских стран, так как экономические соображения возьмут верх над политикой, уверен вице-премьер Аркадий Дворкович. О финансировании «Северного потока-2», дискуссии вокруг дивидендов госкомпаний, о судьбе Объединенной зерновой компании, почему банкротства — это нормально, что нужно сделать для скачка инвестиций и своем отношении к криптовалютам Дворкович рассказал в интервью РИА Новости.

— Недавно США ужесточили санкции в отношении России, основной удар пришелся на ТЭК. Какие меры защиты экспортных газовых проектов может предоставить российское правительство? Обсуждается ли организация дополнительного финансирования «Северного потока-2», если зарубежные партнеры откажутся от предоставления средств?
 
— Нахождение финансирования — это не самый сложный в этом смысле вопрос, и все это возможно. Партнеры нужны как раз скорее для защиты проекта, потому что это знак, показатель того, что проект является коммерчески эффективным. Наличие зарубежных частных партнеров — сигнал именно об этом, дело не в финансировании как таковом.
 
Поэтому будем рассчитывать, во-первых, что партнеры сохранятся — они, по крайней мере, говорят, что хотели бы продолжать участвовать в проекте. Если будет жесткий санкционный запрет, будем смотреть, как изменить структуру финансирования, но, повторяю, это не самый большой вопрос. Мы надеемся, что все-таки экономические соображения будут превалировать над политическими.

Трубы для газопровода «Северный поток 2»

— Когда может заработать правило о выплате в качестве дивидендов 50% прибыли по МСФО для всех госкомпаний без исключений, в том числе ТЭК?
 
— Роснефть уже объявила о том, что готова платить. Но, как я и говорил, это зависит от ситуации в каждой конкретной компании.
 
Не думаю, что возможно установление какого-то общего правила для всех в немедленном режиме, поскольку это вопрос инвестпрограммы компаний, вопрос эффекта выплаты дивидендов на среднесрочную стратегию, и надо очень внимательно смотреть, аккуратно оценивать, к чему может это привести.
 
Не думаю, что это актуально для Газпрома в ближайшее время. По Транснефти мы анализируем ситуацию, там можно двигаться вперед, до 50% или нет, я не могу сейчас сказать.
 
Но есть указания президента определиться, как обеспечить выплату на уровне 50%, включая вопрос возможной господдержки отдельных проектов или льгот для компаний. То есть, с одной стороны, 50% дивидендов, с другой стороны — возможно, каким-то иным образом напрямую из бюджета поддерживать инвестпрограмму компаний.
 
— Вице-президент Роснефти Влада Русакова говорила, что компания работает с правительством и Газпромом по разрешению экспорта газа для поставок BP. Обсуждается ли этот вопрос в правительстве и стоит ли Роснефти разрешить такие поставки и в каком объеме?
 
— Тема поднималась несколько месяцев назад. Последние месяца четыре я не помню, чтобы было какое-либо обсуждение. У нас нет никакого политического решения менять что-то в системе поставки, кроме отдельных случаев, которые определяются другими механизмами, например, конкретного разрешения по «Ямал СПГ» или по Сахалину — там другая ситуация.

Руководитель газового направления, вице-президент «Роснефти» Влада Русакова

 
— Есть ли у правительства оценки, какой объем средств может быть выделен в 2018 году на госпрограмму развития АПК? Минсельхоз уже давал свою оценку, она совпадает с мнением правительства?
 
— Договоренность состоит в том, чтобы сохранить цифру на уровне 2017 года с учетом тех дополнительных объемов, которые были внесены поправками в закон о бюджете — это примерно 243 миллиарда рублей. То есть, минфиновские 196 миллиардов рублей увеличены на 47 миллиардов рублей в последнем проекте закона о бюджете, который будет рассматриваться скоро на правительстве.
 

Это включает в себя частичную докапитализацию Россельхозбанка, но меньше чем Россельхозбанк запрашивает, и частичную поддержку сельхозмашиностроения, мы тоже пока цифры выверяем.

То есть структура этого объема не до конца еще ясна, но общая цифра остается на фактическом уровне этого года — 243 миллиарда рублей. Любые дополнения к этому — это уже из резервов, которые могут быть потом найдены.
 
— Механизм консолидированных субсидий в будущем году, программа льготного кредитования по ставке не более 5%, capex — все это будет сохранено?
 
— Да, это будет сохранено, но, повторяю, в каких объемах — пока не ясно, пока смотрим, как оптимально распределить тот объем, который как общий лимит выделен госпрограммой сельского хозяйства. И по рыбе тоже будет сохранен объем текущего года — около 11 миллиардов рублей.
 
— В середине августа глава ОЗК сообщил, что осенью функции госагента по проведению интервенций могут быть переданы от ОЗК специальному ФГУП при Минсельхозе. На ваш взгляд, целесообразно ли это делать? Когда может быть принято такое решение?
 
— Мы обсуждали этот вопрос в контексте возможной продажи государственного пакета акций ОЗК, приняли решение, что такая продажа возможна, только если функции агента передать другой организации.
 
Передача функций может уже создать возможность для подготовки непосредственно к продаже государственного пакета акций, потому что уже не будет больших причин держаться за этот пакет. Но это должно быть осуществлено рыночным образом, на основе рыночной оценки.
 
Я знаю о предложении Минсельхоза о передаче функции ФГУПу или бюджетному учреждению, я против этого предложения, против этого решения, считаю, что это должен быть рыночный агент, а не квазибюджетная организация.
 
ФГУП я вообще не считаю хорошей формой работы на рынке, а бюджетное учреждение не способно будет обеспечивать рыночные сделки, привлекать финансирование, поэтому считаю, что это должно быть, скорее всего, акционерное общество, но какое именно — в системе, например, Россельхозбанка или как-то по-другому — можно еще обсудить.
 
— Но это должна быть госкомпания?
 
— Да.
 
— Принято ли решение, сколько в 2018 году составит надбавка к тарифу РЖД?
 
— Не принято, пока тема обсуждается.

Стенд Открытого акционерного общества «Российские железные дороги» (ОАО «РЖД»)

 
— А какой обсуждаете диапазон?
 
— 1-2% — это те цифры, которые были на столе, что называется. Но сейчас ФАС получила от РЖД все расчеты, анализирует их, должна прийти к какому-то заключению. По крайней мере Игорь Юрьевич (Артемьев, глава ФАС — ред.) говорил, что он доволен взаимодействием с РЖД, доволен тем, как компания начала работать с издержками. Посмотрим, какие будут решения исходя из этого приняты.
 
— Минэкономразвития РФ на днях представило обновленный макропрогноз, в котором делает ставку на значительный рост инвестактивности и за счет этого на ускорение роста ВВП. Не считаете и вы такие оценки слишком амбициозными, учитывая, что в последние годы инвестиции, мягко говоря, не радовали своими показателями? Видите ли вы предпосылки для всплеска инвестактивности в РФ в ближайшие три года?
 
— Конечно, это амбициозные цифры и их достижение зависит от наших собственных действий: от того, насколько мы эффективно будем работать, продолжать улучшать бизнес-климат, снимать неэффективные нормы законодательства, насколько быстро будем менять систему контроля и надзора, чтобы она перестала быть бременем для предпринимателей, насколько быстро мы добьемся снижения процентной ставки, поскольку сейчас разрыв между инфляцией и процентной ставкой велик.
 
В этом сценарии заложено снижение ставки ближе к инфляционным показателям. Все равно разрыв сохранится, и существенный, но сейчас это — если сравнивать базовую ставку и инфляцию — более 5 процентных пунктов, все понимают, что в какой-то момент Центральный банк начнет снижение ставки, и это может действительно внести вклад в повышение инвестактивности.
Показатели этого года по инвестициям пока очень приличные — более 6% за первые несколько месяцев, это хороший знак. Понятно, что рост восстановительный во многом, но, тем не менее, это свидетельство того, что инвесторы готовы вкладывать деньги.
 
Сможем ли мы поддерживать рост инвестактивности на уровне 4-5% в год, как Минэкономразвития закладывает в прогноз, повторяю, зависит от комбинации наших действий и объективных макроэкономических условий. Но сюда не заложена возможность отмены санкций, я подчеркну это. Если санкции будут отменены, то цифры могут быть еще больше.
 
— Власти РФ, в частности ЦБ, постоянно направляют огромные ресурсы на поддержку банковской системы и спасение отдельных банков, объясняя это тем, что банковская система — это «кровеносная система» экономики и, стабилизировав ее, мы запустим кредитование промышленности и ее рост. Но пока что этого не происходит. На ваш взгляд, может быть, ресурсы стоит направлять непосредственно на поддержку промышленности, а не на спасение отдельных банков?
 
— Во-первых, банковская система обслуживает всю экономику, все общество, дело не только в промышленности, и разрушение банковской системы действительно окажет катастрофическое воздействие на экономику в целом, и тут никакая промышленность, даже при прямой поддержке, не выживет.
 
Банковская система должна функционировать в спокойном, эффективном режиме. Да, Центральный банк очень интенсивно очищает систему от недобросовестных и слабых игроков, от банков с избыточными рисками, при этом не нарушая общую стабильность в банковской системе. Это, конечно, положительный момент.

 
Что касается роста кредитования и промышленности, в этом году уже очень небольшой, но тем не менее плюс в объемах кредитования. Но мы не ожидали большего, потому что при таком уровне процентных ставок, если нет субсидирования ставок по специальным госпрограммам, брать кредиты для большинства проектов очень тяжело, когда ставка 15% реальная. Где проекты, которые дают такую отдачу, чтобы брать кредиты под 15%?
 
Повторяю, мы не ожидали чего-то другого. И если ключевая ставка будет приближаться к инфляции, тогда и средние ставки в экономике поползут вниз, и уже будет гораздо больше проектов, под которые можно брать деньги, кредитование будет восстанавливаться.
Мы это видим по ипотеке сейчас, объемы ипотечного кредитования пошли вверх, ставки снизились, это первая ласточка, что называется.
 
Думаю, что постепенно это будет происходить в промышленности. Пока мы поддерживаем напрямую Фонд развития промышленности, проводим субсидирование ставок, некоторые другие программы.
 
Вот есть идея фабрики проектного финансирования через Внешэкономбанк, есть механизм поддержки малого и среднего предпринимательства через специально созданную корпорацию и так далее, и так далее. То есть вот эти специальные механизмы напрямую из бюджета уже работают, но они являются дополняющими, а не заменяющими банковскую систему.
 
— Вы видите в этом году или в ближайшей перспективе риск банкротств каких-то промышленных предприятий?
 
— Во-первых, банкротство — это нормально. Банкротство — это часть рыночной экономики, всегда есть какие-то проекты, которые не летают, что называется.
 
Другое дело, что когда речь идет о системообразующих компаниях, это создает и социальные, и технологические риски для экономики в целом. Поэтому у нас есть специальный механизм мониторинга ситуации именно системообразующих компаний, самых крупных — несколько десятков, а в общем списке несколько сотен. Эта работа идет в постоянном режиме, но каких либо серьезных проблем сейчас не видим.
 
Есть всегда отдельные компании в разных секторах, попадающие в сложную ситуацию, будь то промышленность или сельское хозяйство или какой-то другой сектор. Где мы видим, что это может создать серьезные риски — мы оказываем поддержку либо самим предприятиям, как это, например, делалось для АвтоВАЗа или для Центра Хруничева, ОАК, или выделяем средства на переобучение сотрудников, на поддержку занятости, на поддержку рынка труда. В том же Тольятти, кстати, это делается.
 
— Принято ли решение в правительстве в отношении госгарантий для GM-Avtovaz под проект Chevrolet Niva?
 
— У нас так и нет полного комплекта материалов для того, чтобы перейти к принятию решения. Поэтому мы ждем, пока партнеры это сделают. Они обещали еще в начале лета, но так и нет пока.
 
— Сейчас правительство обсуждает вопрос регулирования криптовалют. На ваш взгляд, стоит ли ограничивать их использование или инвестирование в них, как предлагает Минфин? Или же, напротив, создание собственной российской криптовалюты может быть перспективным?
 
— Во-первых, в любом случае современные технологии нужно и отслеживать, и разрабатывать, и участвовать в этом процессе. Все, что связано с использованием технологии блокчейн — будь то для криптовалют или для других применений, — мы изучаем возможности и в госуправлении, и в здравоохранении, и в ряде других секторов. Все это нужно делать обязательно, нельзя быть в стороне от этого процесса.
 
Что касается криптовалют, то я этим лично не занимаюсь, как человек отношусь к этому настороженно очень. Но, повторяю, есть более квалифицированные эксперты на именно эту тему, которые будут вместе принимать решение, что делать в этой сфере. У меня осторожное отношение.
 
— Сами вы помайнить не хотели бы?
 
— Не хочу. Повторяю у меня очень осторожное отношение.