Разгорающийся мировой энергетический кризис представляет собой серьезнейший вызов современной Российской Федерации. С одной стороны, бюджет вновь получает сверхдоходы от продажи нефти и газа за рубеж. С другой стороны, буквально через несколько месяцев ожидается начало «экспорта инфляции» из развитых стран, где мы покупаем высокотехнологичное оборудование, технику, продукты питания и прочее. Есть ли возможность выйти из этого кризиса в очевидном выигрыше? Давайте подумаем.
Нынешнюю экономическую политику российского правительства сложно назвать адекватной. Получая сверхдоходы от экспорта углеводородного сырья, власти предпочитают прятать их в «заначку», выводя из оборота. Размеры международных золотовалютных резервов превысили 618 миллиардов долларов, и мы занимаем по этому показателю пятое место в мировом рейтинге. Много это или мало? Вроде бы, и много, но уже подсчитано, что в случае потери Россией всех ее нефтегазовых доходов, этой суммы хватит всего лишь на 19 месяцев. То есть, полтора года протянем, а потом что? На какое чудо уповают Минфин и ЦБ РФ?
При этом неуклонно растет внутренняя инфляция, которая к концу 2021 года должна составить порядка 7-8%. Неофициальная инфляция значительно выше, если посмотреть, например, на рост цен на продукты питания. Это объясняется тем, что при подсчетах учитывают множество показателей, и потому итоговый результат получается усредненным. Вдобавок ко внутренней к нам вскоре придет «импортная инфляция».
Под ней подразумевается рост стоимости зарубежной продукции, которая производится в условиях аномально дорогих газа и электроэнергии. Иначе говоря, простым потребителям придется оплатить мировой энергетический кризис из своего кармана. Вероятнее всего, бороться с инфляцией ФРС США и Центробанки других стран будут за счет повышения ставки, что тоже малоприятно. Для России, в частности, это означает отток иностранного капитала, девальвацию рубля, ухудшение условий финансовых заимствований и внешней торговли.
В общем, перспективы так себе. Но можно ли хоть как-то изменить, а то и вовсе переломить данный негативный тренд, вызванный слабостью и однобокостью российской экономики, зависящей от внешних игроков?
Китайский опыт
Сегодня уже не Россия, а Китай является главным противником США. В свое время американские глобалисты недальновидно раскормили «китайского дракона» так, что он стал реальным конкурентом «гегемона». В качестве слагаемых успеха Поднебесной обычно называют такие факторы, как огромное количество дешевой рабочей силы, заниженный курс юаня, выгодный для экспортной модели экономики, а также принцип «технологии в обмен на доступ к рынку», ну, и, конечно, непосредственно иностранные инвестиции. Видимо, предполагалось, что Запад сможет сдерживать КНР в роли «мировой мастерской», которой отданы лишь части производственных цепочек, но Пекин пошел дальше своим путем.
Была сформулирована амбициозная программа Made In China 2025. Согласно ей, Китай должен был стать мировым лидером в таких высокотехнологичных отраслях, как: робототехника, информационные технологии нового поколения, авиационное и аэрокосмическое оборудование, морское оборудование и высокотехнологичные корабли, железнодорожный транспорт, новые энергоносители и энергосберегающие транспортные средства, энергетическое и сельскохозяйственное оборудование, биофарма и высокотехнологичные медицинские приборы, а также новые материалы. Замах гигантский. От стратегии «Сделано в Китае» Пекин намеревался перейти к стратегии «Создано в Китае», а это две большие разницы.
И это не могло не вызвать ответной реакции со стороны коллективного Запада. Принято отсчитывать начало торговой войны между США и КНР с ее объявлением президентством Дональдом Трампом в 2018 году. При нем была озвучена цель перевода иностранного производства из Китая обратно в Соединенные Штаты и в другие страны Юго-Восточной Азии. Стоимость подобной программы оценивается в 1 триллион долларов. Место Поднебесной начали занимать Вьетнам, Индонезия, Индия, Мексика. Помимо ослабления конкурента через принудительную «деиндустриализацию», Вашингтон очевидно начал давить на него по иным направлениям. Так, неожиданно стали возникать препоны при реализации инфраструктурного проекта «Нового шелкового пути» из Азии в Европу. В странах, богатых природными ресурсами, куда Китай инвестировал большие средства, начали происходить перевороты.
Налицо явный курс на экономическое удушение и ослабление КНР. Поскольку Пекин достиг немалых результатов в развитии внутреннего потребительского рынка, полностью и тем паче одномоментно обрушить Китай не получится. Однако невидимая «Анаконда» уже начала обвивать Поднебесную: тут потеряет, здесь что-то не получится, там не срастется, а в итоге общий накопленный экономический ущерб может оказаться очень высоким. Это дает нам основания сделать вывод, что хорошие времена для Китая закончились, и начались суровые будни его собственной «Холодной войны» с коллективным Западом со всеми вытекающими последствиями в виде постепенного ухудшения социально-экономических показателей и в перспективе – роста политической нестабильности.
А что Россия?
Вернемся к нашим баранам. Основными проблемами российской экономики являются общая деиндустриализация, невеликий внутренний потребительский рынок, а также тотальная зависимость от экспорта сырья и импорта готовой высокотехнологичной продукции. При адекватном подходе можно попробовать их разрешить.
Во-первых, не будем забывать, что у нас на постсоветском пространстве имеется свой собственный интеграционный проект – Евразийский экономический союз, созданный на основе Таможенного союза. Помимо России и Белоруссии, в него входят Армения, Киргизия и Казахстан. Общая численность его населения составляет 184 миллиона человек. Скажем прямо, до оптимальной численности в 400-500 миллионов человек еще очень далеко. Однако есть перспективы дальнейшего расширения ЕАЭС.
Так, о возможности вступления недавно заявил Иран с его 83,99 миллиона человек населения и богатейшими запасами углеводородного сырья. Поднимался вопрос о присоединении к экономическому союзу Сирии с ее 17,5 миллиона населения и удобнейшим стратегическим положением в Восточном Средиземноморье. Статус наблюдателя в ЕАЭС имеют Узбекистан (34,23 миллиона человек), Молдавия (2,6 миллиона) и Куба (11,33 миллиона человек). Это без малого еще 150 миллионов потенциальных потребителей, что дает в сумме что-то около 333,6 миллиона человек в едином экономическом пространстве. Если добавить к ним другие бывшие советские среднеазиатские республики и Украину хотя бы по левому берегу Днепра (а этот вопрос когда-нибудь придется решать), то ЕАЭС сможет представлять собой нечто достаточно серьезное.
Во-вторых, Россия может и должна играть в этом объединении ведущую роль, и не только за счет экспорта углеводородов и прочего сырья. Вернемся к Китаю с его проблемами. Из-за начала политики удушения Западом в кольцах «Анаконды» экономика КНР неминуемо начнет проседать год от года. Следовательно, принципиальным вопросом для нее станет сохранение рынков сбыта и поставщиков сырья. И тут Россия могла бы сыграть свою собственную игру. Целесообразным будет отказаться от закупок готовой продукции из КНР с требованием локализации ее производства в нашей стране. Не покупать станки и оборудование, автомобили и ноутбуки со смартфонами, а вместо этого открывать совместные предприятия по их производству с последующей реализацией на рынке Евразийского экономического союза. По сути это означает реиндустриализацию, создание новых высокотехнологичных рабочих мест и увеличение налогооблагаемой базы.
Нашим конкурентным преимуществом может стать развитие так называемой «зеленой» энергетики. Гигантские просторы страны позволяют ставить ветропарки и оффшорные ветрогенераторы в любых количествах. Биогазовые электростанции возможно организовать на базе любого канализационного коллектора, крупной животноводческой фермы или мусорного полигона. Также у нас есть все необходимое для развития водородной энергетики. Соединив российские «зеленые киловатты» и китайские технологии, Москва и Пекин могут сформировать естественный и взаимовыгодный антиамериканский альянс.