Русофобия — чувство, распространенное в англосаксонском мире, уходит корнями, как минимум, на два века в историю.

Для англичан начала XIX века Россия превратилась в кошмар, когда император Александр I изгнал из Москвы французов, преследуя их до Парижа, куда он вошел с триумфом 30 марта 1814 года, определив судьбу Наполеона. Тот день стал потрясением для дипломатических кругов Лондона и британского двора, которые до того момента симпатизировали Москве: если русские могли дойти до Франции, значит, они могут дойти куда угодно. Англичане опасались не из-за европейского континента, а из-за Центральной Азии и, главным образом, Индии, основу имперского могущества Британии.

Именно тогда перед лицом внушительного доказательства силы «жителей степей» получила распространение одна из самых невероятных «фальсификаций», когда-либо выдуманных в истории: «Завещание Петра Великого», якобы содержавшее указ, изданный царем на смертном одре, в котором он планировал будущее господство Москвы над Европой и миром, начиная с завоевания Константинополя.

«Завещание Петра Великого» было подложным документом, написанным в 1756 году по заказу французских органов пропаганды; в нем царю приписывалось наставление подданным и наследникам о божественной миссии России: «Во имя святой и нераздельной Троицы, мы, Петр, император и самодержец всероссийский […], по воле Всевышнего, которому обязаны своей короной, изволим видеть русский народ призванным в будущем к владычеству над всей Европой».

Если вплоть до того момента эта фальсификация использовалась французами (чтобы оправдать амбициозные завоевания Наполеона) и в среде польских националистов, то при становлении России единственной соперницей Великобритании ее подхватил и Лондон.

Однако, как объясняет Ги Меттан (Guy Mettan) в книге, которую следовало бы прочитать многим антироссийским болтунам западной журналистики, английская русофобия подняла российскую опасность до мирового уровня (завоевания не просто Европы, а всего мира), изменив ее природу: если французская русофобия осталась ограничена дипломатическими и философскими кругами (в сущности, спор о демократии и деспотии был идейным столкновением), то англичане ее «демократизировали», перенеся в сферу общественного мнения и манипулируя сферой символических образов. В течение всего XIX века в британской публицистике «антироссийская истерия» достигла ранее невиданных в Европе вершин, породив бесконечное количество антироссийских стереотипов, создавших предрассудки сродни тому, как это пытаются сегодня сделать западные СМИ.

Так, например, во время российско-турецкой войны (1877-1878) английские публицисты тратили все силы на то, чтобы продемонстрировать, насколько русские и их союзники болгары были «бесчеловечно жестоки, подлы, невежественны и порочны», характеризуя при этом турков как героев и умалчивая о совершенных ими в отношении христианского населения жестокостях; в точности как сейчас американские и английские СМИ превратили кровожадных меркантильных исламистов, получающих деньги от Саудовской Аравии (и ЦРУ) в «умеренных повстанцев» и воюющих за свободу героев. Это послужило причиной, например, к тому, что освобождение Алеппо после долгих лет джихадистского террора (финансируемого США и Саудовской Аравией) стало преступлением, совершенным Россией и Сирией.

Точно так же, как сегодня Голливуд подпитывает образ злобного, преступного, трусливого русского, в XIX веке в английской литературе возник страшный образ чудовищного, демонического русского; как вспоминает Меттан, Дракула из романа Брэма Стокера (певца империализма ее величества) был не чем иным, как переложением в готическом ключе худших стереотипов, созданных викторианской Англией о России и славянском мире, управляемых при помощи варварских, жестоких и демонических принципов. Неслучайно героем, убивающим жуткого графа Дракулу и освободившим мир от кошмарного вампира, стал английский адвокат.

После Второй мировой войны русофобия была экспортирована за океан, и согласно унаследованной США схеме, Москва, бывшая вплоть до последних нескольких лет столь же ценным союзником, как и Германия (как в XIX веке для англичан в противостоянии с французами), внезапно стала врагом номер один. Неслучайно Генри Труман, президент США в эпоху холодной войны, ссылался на «Завещание Петра Великого».

Очевидно, что русофобия, как вчера, так и сегодня, преследует вполне конкретную цель: оправдать империалистическую политику Великобритании и Соединенных Штатов. В XIX веке, когда Лондон распространял фальсификацию о Завещании Петра Великого в доказательство русского экспансионизма, Британская империя, по меньшей мере, в 20 раз увеличивала свои масштабы, как и колониальная Франция.

Но, как мы уже писали, все может быть скорее наоборот: в то время, как Запад кричит «Волки-волки», или точнее «Медведь-медведь», НАТО расширяет свои границы, свои сферы влияния и почти касается России при столь неравномерно распределенных силах, что нереалистична даже одна мысль о том, что Россия может пытаться мечтать о завоевании Европы.

Так, после дестабилизации Ближнего Востока при помощи мнимых арабских весен, устроив «гуманитарные» войны в Ираке, Афганистане и Ливии, подогрев конфликт в Сирии, сыграв неоднозначную роль с исламским халифатом и с ИГИЛ (запрещенной в России террористической организацией), поспособствовав распространению исламского интегрализма, свергая все светские режимы и финансируя группы Аль Каиды, спровоцировав цветные революции, устроив государственные демократические перевороты (как на Украине) и опосредованно участвуя в войне Саудовской Аравии за Йемен, Запад пытается рассказать, какую опасность для мира в мире представляет Россия.