Тем не менее ее вклад в белорусскую экономику, к сожалению, снижается. Добавленная стоимость нефтепереработки в ВВП в 2016 году составляет всего полпроцента. Вклад двух нефтеперерабатывающих заводов сопоставим, например, с такой компанией, как «Белтелеком». Такая ситуация вызывает серьезные опасения. Нефтепереработка из флагмана экономики превращается в убыточную отрасль, — сказал Лукашенко. По его словам, в 2016 году появилась негативная тенденция во внешней торговле нефтью и нефтепродуктами, сальдо по итогам текущего года оценивается как отрицательное.
То есть, оказывается, что, несмотря на то, что нефтянка — высокодоходный бизнес, чиновники проваливают и это стратегическое направление пополнения белорусского бюджета, которое составляет около 45% всего белорусского экспорта и около 75−85% экспорта на Запад. В результате, как отмечают белорусские эксперты, «условный нефтяной офшор, который держался на льготном сырье из России и давал белорусскому режиму бешеный навар на экспорте произведенных у нас нефтепродуктов (они-то продаются не по льготным, а по мировым ценам), останется лишь воспоминанием об утраченном рае».
«Действительно, провал не только в нефтянке. Печальной повестью стала история модернизации деревообработки. Раз за разом в отрасль вбрасывали сумасшедшие деньги (1,2 млрд долларов за 2008—2013 годы), был издан скандальный «крепостнический» указ для закрепления кадров, сурово наказывались попавшие под горячую руку исполнители. А на выходе получился пшик. Похожая история с модернизацией цементной отрасли.
Во-первых, использовались связанные китайские кредиты, в итоге китайское же оборудование оказалось не самым современным и качественным.
Во-вторых, изменилась конъюнктура (строительный бум прошел), и цемент стало некому продавать. Вот такие оказались стратеги во властных кабинетах» (там же).
В этих условиях белорусским властям не остается ничего иного, как в очередной раз обратиться за финансовой помощью к России. Как заявил на днях министр финансов республики Владимир Амарин, Беларусь рассчитывает на получение нового кредита от России. Министр отметил, что «в этом году нам предстоит погасить внешний госдолг в размере 1 млрд долларов, а в январе 2018 года — еврооблигации в размере 800 млн долларов. Совершить выплаты только за счет доходов бюджета равнозначно изъятию значительного объема ресурсов из экономики. Поэтому мы и прибегаем к рефинансированию».
Помощь-то помощью, но возникает логичный вопрос — в чем проблема? Влияние внутриполитических и внешних факторов исключаем, так как это внутренние проблемы белорусской экономической системы, и получаем, что это либо чисто экономические проблемы, и тогда этим должно заниматься правительство, а если оно не справляется, то его надо увольнять, либо проблемы возникли с управляемостью белорусскими чиновниками, и тогда это саботаж.
Соответственно, у них возникают логичные вопросы относительно причин и следствий. Оказывается, можно работать спустя рукава и тебе ничего не будет. Вот чиновники и начинают саботировать указания президента. А страдают от этого простые люди. Но это только первый пласт проблемы. Если бы дело было только в людях. Из-за саботажа чиновников страдает система и появляются трещины в фундаменте государственности.
Если уже чиновники от нефтянки, которая является сверхдоходным бизнесом, не могут принести в бюджет прибыли больше, чем «Белтелеком», то что говорить об остальных отраслевиках, которые продолжают руководить еще старым немодернизированным советским промышленным багажом?
К сожалению, несмотря на построенную с 1995 по 2007 год вертикаль власти, ситуация показывает, что белорусские чиновники более не имеют мотивации руководить отраслями промышленности и секторами экономики исключительно административными методами управления в отсутствие экономических стимулов. И тут есть зерно правды — белорусские чиновники смотрят по сторонам, сколько получают их коллеги в сопредельных странах, не говоря о России, где зарплата среднего чиновника в Москве сопоставима с зарплатой белорусского министра, и у них возникают закономерные вопросы. Это с одной стороны.
С другой стороны, система все последние годы тщательно осуществляла отрицательную селекцию, когда люди со взглядами вычищались. В результате в системе остались одни исполнители — без смекалки, без фантазии, без смелости брать на себя инициативу, ответственность и так далее. Но как только президенту понадобилась инициатива снизу, чтобы как-то скорректировать курс, найти болевые точки и устранить их, она и подвисла — никто не то что не хочет брать на себя инициативу, никто не может. Это субъективный аспект проблемы.
В результате белорусская политическая система начинает напоминать расцвет брежневизма, который сменился советским безвременьем и распадом системы. Несомненно, надо что-то менять, иначе в Беларуси и нефтянка станет убыточной, не говоря о машиностроении. Однако как это сделать в условиях, с одной стороны, тотального закручивания гаек, а с другой, начавшейся фронды министров и директората, — сказать очень сложно. Посадки возможны только точечные, да они и так идут постоянно, но систему это нисколько не меняет. Остается либерализация. Но тогда все последние двадцать два года ставятся под вопрос, и страна вновь, как и тогда, оказывается у разбитого корыта.
Главная проблема, что в окружении нынешнего президента Беларуси нет тех людей, которым бы он мог доверять и которые могли бы командно найти выход из складывающейся весьма непростой для республики ситуации. Лукашенко, как и в 1994 году, оказывается один на один перед собственноручно выстроенной системой, но время уже совсем другое.