Однако вместе с этими достижениями у Приднестровья есть и огромный минус – в отличие от Нагорного Карабаха, Абхазии с Южной Осетией, а также народных республик Донбасса у ПМР нет общей границы с союзным государством – в данном случае, с Россией. Непризнанная республика зажата между двумя государствами – изначально враждебной Молдавией и ставшей после 2014 года враждебной Украиной. В итоге получилось, что ПМР оказалась заложницей геополитической ситуации. Соседи, действующие в логике российско-западного конфликта, уже ввели блокаду союзной Москве республики, что отразилось на уровне жизни местного населения.

Несмотря на колоссальную разницу потенциалов между Россией и Молдавией, у Москвы практически нет инструментов для изменения этого неудобного статус-кво. Ни избрание президента Додона, ни даже возможная победа пророссийских сил на парламентских выборах ситуацию не облегчит, скорее наоборот: зажатая между Украиной и Румынией, пророссийская Молдавия окажется под колоссальным давлением с последующей цветной революцией, и Москва в силу отсутствия общей границы ничем помочь не сможет. Более того, избрание президента Игоря Додона, не скрывающего своих симпатий к Москве, даже внесло дополнительную напряженность в приднестровский вопрос. Официальный Тирасполь с большой неохотой налаживает с ним отношения. Причина этого проста – страх. Руководство ПМР очень опасается, что Кремль, инвестируя в Додона, сделает частью этой инвестиции и само Приднестровье — то есть будет вталкивать республику в Молдавию.

Да, эти страхи, на первый взгляд, беспочвенны, ведь для того, чтобы Кремль сделал в Додона настолько значимую инвестицию, должно сойтись слишком много звезд. Додон должен объявить досрочные выборы (чего он не может сделать), получить на них со своей соцпартией и союзниками более половины голосов (что ему не дадут сделать), сформировать правительство и развернуть внешнеполитический курс Молдавии (и сохранить власть после очередного «цветного бунта», который проевропейские партии обязательно устроят). Наконец, Кремль просто должен поверить молдавскому руководству, что маловероятно после конфуза с «планом Козака» (когда Москва и Кишинев договорились о федерализации Молдавии, однако по звонку из Европы молдавское руководство отказалось от него, аккурат накануне подписания). Впрочем, учитывая состояние блокады и психологический прессинг, под которым находится руководство Приднестровья, их можно понять.

Неудивительно, что в России некоторые силы уже пишут о том, что Приднестровье нужно скидывать как балласт. Что эта территория не имеет стратегического значения. Подумаешь, всего лишь огромные склады с советским оружием! Что население там не такое уж и пророссийское, ибо на руках у каждого приднестровца несколько паспортов (российский, молдавский, приднестровский и румынский). Ведь в понимании московского «диванного спецназа» выезжать в Евросоюз приднестровцы должны исключительно по российскому паспорту, предварительно отстояв очередь на визу.

Ну и, наконец, в вину приднестровскому руководству (по крайней мере, при предыдущем президенте) ставилось желание наладить отношения с Западом. А точнее с Европой, которая является пунктом назначения для приднестровского промышленного экспорта, а также может надавить на Молдавию в вопросе облегчения режима блокады.

Однако Кремль Приднестровье не бросит, и даже не потому, что понимает специфику приднестровской вешней политики (а иногда и не понимает, точнее, не хочет понимать — логика нынешней прохладной войны с Западом иногда диктует следование принципу «кто не с нами, тот против нас»). А потому, что Приднестровье — это та самая, настоящая часть концепции «русского мира», которую Путин хочет реализовать на постсоветском пространстве. Приднестровское общество наднационально, но при этом насквозь пропитано российской культурой и российскими ценностями. Российские триколоры на официальных зданиях висят не потому, что так надо, а потому, что люди этого искренне хотят. Отказ от Приднестровья (в любом виде, будь то вывод миротворцев или насильная реинтеграция в Молдавию) станет серьезным ударом по авторитету России на постсоветском пространстве.

Поэтому у Москвы есть лишь один вариант выхода из ситуации: ликвидировать ключевую причину нынешней блокады Приднестровья. И это не неправильный режим в Кишиневе, а российско-европейский конфликт. Правда, всем нужно быть готовым к тому, что процесс нейтрализации конфликта будет весьма долгим. Значит, Приднестровью придется привыкать к блокаде, а Москве — понимать и принимать те ограничения, которые эта блокада накладывает на поведение приднестровской элиты.