«Адская клоунада», «нарушение норм международного права», «политический заказ, за которым стоят колоссальные деньги» — так российский МИД отреагировал на обыски, проведенные американцами на территории торгпредства в Вашингтоне и генерального консульства в Сан-Франциско. Однако то, что в Москве расценивают как неслыханное посягательство на дипломатический иммунитет и нарушение всех возможных конвенций, в Штатах воспринимают как рутинную процедуру, уверяя, что ничего из ряда вон выходящего не происходит: сотрудники Госдепа не нарушают никаких договоров, а просто исполняют свои обязанности.

Сотрудники ФБР и Госдепа вошли в здания торгпредства России в Вашингтоне, его отделения в Нью-Йорке и генконсульства в Сан-Франциско вечером 2 сентября по Москве. Несмотря на то что российский МИД устами своего официального представителя Марии Захаровой заявил: «Собирались взламывать замки и ломать двери? Мы вежливые люди — сами откроем, зачем портить нашу же собственность», — без происшествий не обошлось. Замок на воротах торгпредства в Вашингтоне оказался заблокирован, и его пришлось открывать специально вызванным представителям фирмы, специализирующейся на взломах.

С тем, кто именно обыскивал торгпредство и генконсульство, американцы долго не могли определиться. Сперва в Госдепе на этот вопрос отвечали лаконично, переадресовывая в ФБР. Через некоторое время, однако, версия поменялась, и Вашингтон заявил, что обыскивают помещения сотрудники Госдепа. Сам обыск американцы предпочитают именовать «обходом и инспекцией», которые предпринимаются для того, чтобы убедиться, что в здании не осталось российских дипломатов. Изначально эту «инспекцию» планировали провести даже без участия российских представителей – лишь после настойчивого требования посольства американцы согласились на присутствие дипломатов. Впрочем, вскоре после захода в здание и от них потребовали удалиться.

После окончания обыска, обхода и инспекции — как бы его ни называть, — двери зданий торгпредства и генконсульства закрылись.

 

Отныне их охрану будет обеспечивать Госдепартамент – на неопределенное время, пока отношения США и России не стабилизируются.

О том, что российским дипломатам нужно покинуть свои рабочие места до 2 сентября, госсекретарь Рекс Тиллерсон объявил 31 августа.

 

Срок на эвакуацию, таким образом, оказался беспрецедентно коротким — всего 48 часов. Положение осложнялось тем, что в зданиях генконсульства и торгпредства проживали заодно и сотрудники с семьями. В Вашингтоне людей удалось вывезти оперативно — в местном представительстве жили всего шесть семей, и их без проблем разместили на территории посольства. В Сан-Франциско же деваться дипломатам и их семьям было некуда, и в конце концов американцы согласились продлить их пребывание в жилой части комплекса генконсульства до 1 октября. В связи с этим возник целый ряд правовых коллизий, разобраться в которых не так-то просто.

Американцы для оправдания своих действий ссылаются на документ внутреннего законодательства — Foreign Missions Act (Акт об иностранных представительствах), согласно которому госсекретарь во имя защиты интересов США может потребовать от иностранного представительства прекратить использование любого недвижимого имущества. Никакой конкретики в акте не содержится, формулировка предельно расплывчата. Нет упоминаний ни о сроках, в которые иностранная миссия должна покинуть недвижимость, ни о дальнейшей судьбе этой недвижимости.

Россия, в свою очередь, утверждает, что США нарушили целых три международных документа: Венскую конвенцию о дипломатических сношениях 1961 года, Венскую конвенцию о консульских сношениях от 1967 года и Консульскую конвенцию, заключенную между правительствами СССР и США в 1968 году. Все они содержат упоминание о неприкосновенности здания дипмиссии (а торговое представительство является ее частью) и иммунитете для ее сотрудников.

Однако возникает вопрос: если дипмиссия официально прекращает работу, остается ли занимаемое им здание по-прежнему зданием дипмиссии? Ни одна из трех конвенций механизма прекращения работы детально не прописывает, равно как и не уточняет эти щекотливые моменты. Москва утверждает, что здания генконсульства и торгпредства по-прежнему неприкосновенны: в конце концов, в Венских конвенциях указано, что даже в случае начала войны, когда посольства и консульства прекращают работу, принимающее государство должно обеспечивать охрану зданий и имущества дипмиссий, а также архива. Если даже в ходе вооруженного конфликта по сути обеспечивается неприкосновенность миссии, то что уж говорить о мирном времени.

Ситуацию осложняет еще и то, что все три здания, где расположены российские миссии, находятся в собственности России. Хотя, вопреки распространенному представлению, это не означает, что их территория является суверенной территорией РФ, право собственности придает российской позиции дополнительный вес, так как не позволяет просто изъять эти здания. Однако американская сторона, как сообщила Мария Захарова, сделала неожиданное предложение: продать эти здания американскому государству и тем самым снять проблему собственности.

Однако на все апелляции Москвы к международному праву в Вашингтоне смотрят, мягко говоря, без особого понимания. Американская правовая система предполагает приоритет внутреннего законодательства над международным, так что чиновники США со своей точки зрения находятся полностью в своем праве.

Если в Вашингтоне реакцию Москвы считают излишне жесткой и неадекватной, то со своей точки зрения российский МИД реагирует на происходящее исключительно мягко. Ничего подобного обыскам и закрытию торгпредств и генконсульств со спешным выселением персонала не было даже в годы холодной войны, когда отношения двух стран балансировали на грани ядерного конфликта.

 

Происходящее напоминает скорее сюжеты начала 1920-х, когда советские дипмиссии регулярно становились целью для атак полиции.

Наиболее известной из подобных акций стало так называемое «дело АРКОС». В мае 1927 года британская полиция ворвалась в помещения, занимаемые Всероссийским кооперативным акционерным обществом. Официально стражи порядка и сотрудники спецслужб искали документы, якобы похищенные из министерства обороны и находящиеся в одном из сейфов организации. Саму акцию подготовило консервативное правительство Стэнли Болдуина, чтобы укрепить свои позиции и нанести удар по лейбористам.

Возможно, все прошло бы относительно безболезненно, но английские сыщики перестарались и обыскали заодно помещение советского торгпредства, изъяв в процессе часть бумаг и грубо нарушив дипломатическую неприкосновенность. И что хуже всего — ничего не нашли. Разразился скандал. Чтобы замять конфуз, британское правительство обвинило СССР в ведении подрывной деятельности и объявило о разрыве отношений с Советским Союзом. Через два года отношения были восстановлены, но тогда, в мае 1927, казалось, что страны стоят на грани войны.

В Советском Союзе это время запомнилось как год «военной тревоги»: в Кремле всерьез ожидали, что вот-вот на Страну Советов обрушатся империалисты с Запада и с Востока. Войны не случилось, но итоги «тревоги» оказались неутешительными: выяснилось, что армия, промышленность и общество не готовы к отражению возможной агрессии. Сразу после этого НЭП в СССР был свернут, и для того, чтобы укрепить обороноспособность страны, началась ускоренная индустриализация — со всеми свойственными ей трагедиями и перегибами.