При этом реальной угрозы для северян не существует — их безопасность вполне готов обеспечить Китай. В итоге страны цивилизованного мира должны немедленно и любой ценой поставить зарвавшегося диктатора на место, после чего Штаты немедленно если не впадут в глубокий пацифизм, то откажутся от своих противоракетных планов в Восточной Азии.
Попробуем разобраться с частью мифов и привести некоторые очевидные факты. Во-первых, КНДР уже очень давно не голодная страна, которая в теории могла бы пойти на какие угодно сделки ради горсти риса. Пока отечественный креативный класс раздаёт премии фантастическим «киносагам» о безлюдных пхеньянских высотках, существующих исключительно ради введения в заблуждения западных туристов, КНДР проводит успешные реформы по китайскому образцу — минимальные западные оценки местных темпов экономического роста составляют 6% в год. Если не случится ничего экстраординарного, мы получим в итоге очередную азиатскую историю успеха.
Во-вторых, большинство «стратегов» ухитрились не заметить даже то, что Северная Корея, как ни парадоксально это звучит, довольно давно официально не коммунистическая страна, а «коминтерн» в его чучхейском варианте не был актуален практически никогда. «Отцы-основатели» государства, несмотря на «большевистский» стиль, были прежде всего националистами, что неудивительно после вполне безжалостного японского этнического гнёта. В итоге правоверный марксизм начал давать сбои ещё в 1970-х. Как следствие, чучхе медленно, но верно превратилось в специфически корейскую идеологию, мало совместимую с идеями глобальной экспансии. В 2009-м упоминания о марксизме-ленинизме были убраны из конституции. В 2012-м с главной площади Пхеньяна убрали портреты обоих основоположников.
Перейдём от мифологии к конспирологии. Как нетрудно заметить, риторика и практика северян по отношению к Штатам весьма специфична, и речь отнюдь не идёт о чистой формальности. Это вполне устойчивая и осмысленная политическая традиция.
Во-первых, последние четверть века единственная гарантия существования КНДР — это готовность в любой момент оказать безнадёжное, в сущности, сопротивление тотально превосходящей военной машине.
Во-вторых, бэкграунд отношений Вашингтона и Пхеньяна таков, что не оставляет места для особых любезностей. «Счёт» корейцев по отношению к США никак не меньше, чем у России по отношению к Третьему рейху; разница в том, что в северокорейском случае «рейх» успешно существует и остаётся экзистенциальной угрозой.
Северокорейцев принято безоговорочно обвинять в развязывании войны на полуострове, однако реальность, мягко говоря, имеет нюансы. На юге существовал вполне образцовый пример проамериканской диктатуры — т. е. нищий, коррумпированный и репрессивный режим, вполне открыто готовившийся к «походу на север» и не стеснявшийся сообщать об этом. При этом США практически демонстративно спровоцировали конфликт — сначала официально отказавшись от защиты южан, а затем мгновенно «забыв» об этом.
В ходе войны американцы устроили бойню, сделав ставку на «дрезденскую» тактику тотального разрушения гражданских объектов.
В итоге население севера уменьшилось «всего» на 1 млн. 131 тыс. человек, но в масштабах КНДР это означало «сжатие» на 1/9, при этом оно произошло на фоне традиционно высокой рождаемости. Иными словами, «удельные» потери северян заведомо и сильно превзошли таковые у СССР в Великой Отечественной. При этом до 1/7 жертв — по японским оценкам, 150 тыс. — были расстреляны и замучены карателями южан за короткий срок оккупации севера; разумеется, при «понимании» со стороны американцев.
Половина промышленности просто перестала существовать. Иными словами, американцы показали себя достойными подражателями вермахта. В то же время «обида» Вашингтона на ничью в войне оказалась достаточно велика, чтобы пытаться травить КНДР по поводу и без.
Однако это «эмоции». Посмотрим на материальные факторы. Убеждённость в том, что американцам требуются «поводы» для продвижения системы ПРО, откровенно говоря, выдаёт трогательную наивность — так, ядерная сделка с Ираном никак не повлияла на развёртывание европейской системы противоракетной обороны.
Ещё более оригинальными являются утверждения такого типа: «Главный и единственный предлог для военной интервенции США против КНДР — это корейская ядерная программа». Вопрос о том, сколько ядерных стран подверглись интервенции в последние 72 года, очевидно, является риторическим.
Естественно, «акции» Пхеньяна могут обеспечить США ограниченный тактический выигрыш, но он не идёт ни в какое сравнение с долгосрочными издержками от расширения ядерного клуба и увековечивания непокорного режима.
Пхеньян — безусловный раздражитель для Белого дома без каких-либо «если». При этом теория о том, что его идеальным прикрытием является Пекин, основаны на чём угодно, но только не на фактической ситуации. Китай — стремительно восходящая военная держава, но пока его военный потенциал мало сопоставим с американским. Не стоит строить иллюзий — в случае полномасштабного столкновения КНР быстро останется без авиации, флота, в критичной для неё морской блокаде и как минимум без островных территорий. Даже просто торговая война чревата для китайцев неприемлемыми издержками.
Время работает на Пекин, но пока оно ему действительно нужно. В итоге Китай до последнего дистанцировался от северян, при этом отмечалось, что даже в случае вмешательства КНДР будет весьма серьёзно разрушена. В итоге идеальным вариантом для Китая является ситуация, когда Северная Корея сама обеспечивает сдерживание США, при этом весьма вероятно, что именно он стоит за «большим военным скачком», неожиданно случившимся в неправдоподобно сжатые сроки во владениях Кимов. Параллельно китайцы занимаются санкционным саботажем — санкции против КНДР принимаются Пекином… и им же не выполняются.
В итоге, если предложение поучаствовать в усмирении непокорных совместно с белыми демократизаторами — это просто глупость, то мысли о том, чтобы сделать это в компании Китая — глупость фантастическая.