Россия производит и экспортирует уже не только еду, холодильники, стиральные машины и автомобили, но даже и одежду, причем не куда-нибудь, а в Китай. Отчасти именно благодаря развитию внутреннего производства удалось резко замедлить рост цен — инфляция снизилась сейчас до невероятных еще недавно трех процентов годовых.
ВВП страны, напротив, снова начал расти. Рост пока что весьма скромен, всего лишь два процента годовых, однако радует уже то, что это именно рост, а не падение и не топтание на месте. Прогнозы по росту нашей экономики также положительные, причем с оптимизмом на будущее России смотрят не только наши министры, но и международные рейтинговые агентства.
Туризм процветает. Эксперты вот уже третий год подряд называют Санкт-Петербург лучшим туристическим городом Европы: согласно их мнению, Северная столица России обгоняет Рим и прочие традиционные направления по безопасности, инфраструктуре и развитости гостиничной сети.
В мировом рейтинге конкурентоспособности нам ставят все более и более высокие оценки. В прошлом году ВЭФ поднял насв этом рейтинге сразу на пять позиций, указав в первую очередь на значительное улучшение общей макроэкономической ситуации.
Наконец, строящийся небоскреб петербургского "Лахта-центра" стал самым высоким зданием Европы, оттеснив на второе место московскую башню "Федерация-Восток". Теперь в России находятся сразу четыре самых высоких европейских здания, ближайший конкурент — лондонский The Shard — опустился на пятое место.
Однако парадокс состоит в том, что лозунги идеологов перестройки успешно воплотились в реальную жизнь лишь после того, как наши власти перестали следовать их советам. России советовали во всем подчиняться Западу — мы начали проводить самостоятельную политику. От нас требовали поставить во главе страны какую-нибудь прозападную фигуру — мы выбрали пророссийскую. Нам рекомендовали перепрофилировать танковые заводы на выпуск сковородок — мы продолжили выпускать танки.
Полагаю, однако, что разгадка заключается вовсе не в отношениях России с теми или иными государствами. Гораздо важнее то, что происходит внутри наших собственных границ.
Вторая половина восьмидесятых и все девяностые стали периодом бесконечных реформ: мощный ветер перемен выдувал из страны всю почву, на которой могло бы прорасти что-то новое. В нулевые в Россию пришла относительная стабильность, а вместе с ней и изменения к лучшему, которые не могут не замечать уже даже самые ортодоксальные скептики.