Третья по счёту за истекшие 15 лет «цветная революция» в Киргизии должна рассматриваться в контексте соперничества основных центров силы за доминирование в Евразии в XXI веке. Киргизский политический кризис вызван внутренними причинами, но серьёзно поддержан конкурентами России и Китая.
Киргизия стала точкой пресечения имперских проектов России, Китая, США, ЕС, Британии и Турции. Будучи самым слабым государством в Средней Азии, Киргизия занимает важное географическое положение, соседствуя с ключевым государствами Центральной Азии.
Рельеф-местности – горы, пустыни и пастбища, причём горы занимают 94% территории, и 6% - равнины, где сконцентрировано большинство населения. В целом для проживания по природно-климатическим условиям пригодны 30% территории, из них 20% относительно комфортны.
Киргизия относится к числу горных государств, чья территория характеризуется прерывистостью. С точки зрения автомобильных и железнодорожных коммуникаций рельеф отличается высокой степенью транспортного сопротивления.
Несмотря на то, что расстояния до опорных торговых центров Китая (Урумчи, административный центр СУАР) и Пакистана (Исламабад) в 1,5 меньше, чем до туркменского Ашхабада, а от киргизского города Каракол до китайского Аксу по прямой 200км., добраться туда коротким путём невозможно. Железнодорожного сообщения нет, а себестоимость автомобильных перевозок в 80 раз выше морских.
Тем не менее Киргизия находится посередине самой короткой части авиационного маршрута Лондон – Сингапур и коридора Европа – Япония. Для экспансии Британии и США это очень важный компонент. Все прочие виды транспорта в Киргизии нерентабельны с точки зрения торговли. Киргизия в этом плане – глубокая геоэкономическая периферия.
В силу сохранения политических интересов Британии и США в зоне влияния Китая, Киргизия становится для них важным опорным пунктом. Центром конфликта становится зона «Киргизия – СУАР», где сталкиваются интересы как субъектов, так и объектов Большой игры. США используют Киргизию как плацдарм для давления на Китай через дестабилизацию СУАР. Британия через свои позиции в регионе хочет противостоять США и иметь свои рычаги влияния на Китай, Россию и Турцию.
Турция стремится интегрировать под своей эгидой весь тюркоязычный сегмент по Пакистана до Поволжья. Китай стремится не допустить использования Средней Азии для давления на СУАР и раскачки сепаратизма. Россия стремится не дать всем этим государствам достичь своих целей в Центральной Евразии, включив их в свою систему региональной безопасности.
Постановка проблемы.
С точки зрения интересов России соперничество с конкурентами за влияние в Средней Азии вообще и в Киргизии в частности характеризуется наличием сложной структуры конфликта субъектов и объектов. Это конфликт в конфликте, подобно матрёшке. В столкновение стратегий и целей включены не только США, Китай, Россия и Турция, но ещё имеется конфликт Киргизии с другими среднеазиатскими соседями и особенно с уйгурами СУАР.
Суть конфликта в том, что у уйгурских сепаратистов имеются территориальные претензии к Киргизии, в то время как у Китая таких претензий к Киргизии нет. История взаимоотношений киргизов и уйгуров сложная, при том, что численность населения Киргизии 6 389 500 чел., а СУАР – самый крупный по площади регион в Китае с численностью населения 24 870 000 чел.
Казахстан для Киргизии – самый дружественный сосед, но и с ним имеются споры по поводу таможенных тарифов в рамках ЕАЭС. Казахстан, Узбекистан и Китай прямо влияют на ситуацию в Киргизии, Афганистан, Россия и Таджикистан – косвенно.
Имеется конфликт Киргизии и Таджикистана с Узбекистаном по поводу водных ресурсов для плантаций хлопка – монокультуры региона. У Киргизии с Узбекистаном существует спор по демаркации границы, в соседствующих с Узбекистаном районах Киргизии проживает много этнических узбеков. Это нацеливает Узбекистан на хозяйственно-экономическую экспансию в Киргизию.
Особенно это важно с учётом того, что в Ферганской долине свирепствует безработица и недостаток земли – экономика киргизов, узбеков, уйгуров, афганцев и таджиков преимущественно аграрная, что создаёт острую конкуренцию на региональном рынке при отсутствии уникальных продуктов для мирового рынка, типа казахстанских нефти, металла, газа и зерна или узбекских хлопка и золота.
Географическая раздробленность – главный фактор хронической экономической отсталости Киргизии и связанной с этим внутриполитической конфликтности. Ни товарно-производственной, ни логистической привлекательности у Киргизии для крупных инвесторов нет, а конфликты в соседних с Киргизией странах их ещё больше отпугивают.
Изолированность регионов толкают Киргизию к развитию на Восток, куда могут протянуться транспортные магистрали, но ни их самих пока нет, ни продуктов, которые Киргизия могла бы по ним поставлять на мировой рынок. В экономике Киргизии преобладает кочевая экономика: рискованное земледелие и кочевое скотоводство.
Производительность труда здесь сегодня та же, что и 2000 лет назад, и резервов для научно-технического прогресса в виде механизации, автоматизации и химизации нет. Нерудные полезные ископаемые Киргизии в виде цемента и разновидностей строительного камня и ювелирных камней не способны стать драйвером экономического роста.
У среднеазиатских республик нет потенциала для сдерживания имперских амбиций крупных игроков, и в то же времени нет способности без внешней помощи обеспечить собственную субъектность и уладить конфликты с соседями. Это создаёт поле для вмешательства сверхдержав, строящих свои глобальные империи.
Особенность этого процесса в том, что ни одна сверхдержава не может также оставить реализацию имперских проектов своих соперников. Поэтому имперские проекты России, Китая, США, Британии и Турции разворачиваются параллельно и сталкиваются в ключевых зонах, где идёт борьба за доминирование.
Такой зоной является Средняя Азия, где Киргизия – самое слабое звено, однако ни у кого нет ни сил, ни намерений укреплять страны региона путём собственных инвестиций. Соперничество ведётся в сфере военной безопасности, и влияние строится на предоставлении тех или иных гарантий странам-реципиентам от посягательств соседей или других сверхдержав.
Для России главным вопросом стратегии на центрально-азиатском направлении является проблема оптимизации ресурсов и построения систем оперативного влияния. Ресурсное плечо определяется за счёт поиска слабых мест в стратегиях конкурентов и способности втянуть их в невыгодный для них сценарий, связывающий ресурсы и создающий возможности игры на противоречиях.
В отношении Киргизии Россия ищет способа удержать киргизские элиты от раскола, поддерживая материально победившую группу. Угрозой для России является совокупный потенциал соперников, возможностью – их конфликт интересов, слабостью – собственное эконмическое нездоровье, а силой – отсутствие заинтересованности в дефрагментации среднеазиатских государств и свержении их элит.
Предотвратить стремление стан-реципиентов к многовекторности не в силах ни одна нынешняя мировая сверхдержава. Поэтому стремление к монополии на влияние будет ложной целью, а правильной стратегией – поиск возможностей для создания блоков и присоединение к тому блоку, в котором цели России будут реализованы наиболее максимально.
Выводы.
Наилучшим результатом для России было бы включение среднеазиатских республик в ЕАЭС с трансформацией его в федерацию или конфедерацию, имеющую тенденции к федерализации. Для этого необходимо создание условий для поражения нынешних национал-сепаратистских элит бывшего СССР и/или их отказ от опоры на структуры и ресурсы конкурентов. То есть речь идёт о восстановлении механизмов управления и контроля над среднеазиатскими элитами.
Оптимальным результатом для России является раздел зон влияния в Средней Азии с Китаем и США, что позволяло бы быть держателем «золотой акции» в американо-китайском соперничестве. Это позволяло бы выдавить из зоны влияния Британию и Турцию, держа на удалении Иран, Израиль и Индию.
Минимально допустимой для России является ситуация острого соперничества с Китаем, США, Турцией и Британией при отсутствии возможностей для победы у каждого соперника. Это позволило бы протестировать потенциал конкурентов и оптимизировать свои затраты на удержание влияния.
Границей приемлемого для России является растворение ЕАЭС в американском, британском, китайском или турецком проекте при допуске раскола Киргизии и переформатировании прочих среднеазиатских элит с многовекторности на однозначно марионеточную позицию в пользу одного из конкурентов.
Британия стремится помогать США давить на Китай, а Китаю – сопротивляться США, а им обоим – бороться с Россией и сдерживать Турцию, чтобы выторговать у победителя максимум возможного. Турции Британия будет помогать против России, США и Китая, чтобы продать отказ от этой помощи победителю.
Китай стремится не допустить усиления США в своём мягком подбрюшье и на пути проекта ОПОП. Турция более опасна Китаю, чем Россия, потому с Россией у Китая в Средней Азии возможен компромисс, особенно в случае усиления России. Британия для Китая – в отличие от США, России и Турции – опасным конкурентом в Средней Азии не является, но заставляет постоянно учитывать британский фактор.
Турция, строя неоосманскую империю «Нового Великого Турана» перешла от принципа «Одна нация – два государства» в отношении к Азербайджану к принципу «Одна нация – много государств». Этот неоимперский проект включает в себя все тюркские народы с перспективой создания военно-политического союза под эгидой Турции. В этот союз будут включены не только тюркоязычные народы Закавказья и Средней Азии, но и России, и Китая.
Турецкий проект направлен на усиление сепаратистских течений в существующих полиэтнических и поликонфессиональных государствах и поэтапное лишение суверенитета тюркоязычных государств. Киргизия в этом проекте находится на трассе старого «Великого шёлкового пути», по которой пройдёт проект «Один пояс – один путь». Таким образом, подчинив Киргизию, Турция будет разрушать китайский и российский имперские проекты, и в этой части получит определённую помощь США и Британии.
Киргизия понимает, что успех китайского проекта означает для России утрату её позиций в Средней Азии, если они не будут уравновешены проектом ЕАЭС. Чтобы сохранить эти позиции, для России важно плотное сотрудничество с Киргизией, для которой участие в российском интеграционном проекте означает гарантии сохранения субъектности. Рост эскалации внутренних проблем в Киргизии означает вероятность её распада, и не только дестабилизацию у российских границ, но и крах российских геополитических интеграционных проектов.
Экономическая структура Киргизии и её транспортная сеть строилась в СССР как часть единого народно-хозяйственного комплекса. Они не были настроены на способность сепаратного существования. Между центром и регионами Киргизии нет скоростных транспортных магистралей. Дорожная сеть идёт по периферии республики вдоль её границ с соседями.
В связи с этими особенностями Киргизия как объект имперских стратегий крупных геополитических игроков не представляет интереса ни как источник сырья, ни как рынок сбыта. Россия не может стать для Киргизии источником инвестиций и технологий. Основой сотрудничества Киргизии и России является военное сотрудничество и обеспечение безопасности.