На дворе — конец апреля, впереди выходные, которые Стефани планировала провести с семьей, отправившись на велосипедную прогулку.
Тем временем самолет французского президента взмыл в небо — Эммануэль Макрон улетел на похороны погибшего президента Чада, находившегося у власти 30 лет и которого официальный Париж назвал "ценнейшим союзником в борьбе с терроризмом".
За несколько дней до поездки в Чад Макрон дал серию интервью, в частности, американской телекомпании CBS, где заявил, "что в отношениях с Россией необходимо определить красные линии, за нарушение которых следует вводить санкции".
А в беседе уже с французской Le Figaro он уверял, что его долг в том, чтобы "обеспечить француженкам и французам право на спокойную и безопасную жизнь". В переводе с его языка это означало в том числе и борьбу с терроризмом.
И в этом отношении нынешнему обитателю Елисейского дворца мало что можно предъявить в качестве побед и свершений.
Менее чем за год во Франции были совершены несколько резонансных терактов. Был убит учитель Самюэль Пати — ему отрезали голову. Были убиты прихожане и привратник католической церкви в Ницце.
Эти драмы стали заголовками мировых новостей, но проблема с безопасностью и со "спокойной жизнью" имеет и иной ракурс — внутренний, городской, районный.
В полицейских сводках только в этом месяце фигурировали многодневные беспорядки в Туркуане (по иронии судьбы мэром этого города был нынешний глава МВД Франции Жеральд Дарманен) и волнения в ряде пригородов Лиона.
Всякий раз объектом нападений были полицейские участки или комиссариаты жандармерии, которые обстреливались светошумовыми гранатами и петардами теми, кого мейнстримная пресса называет "молодыми людьми". Если назвать их хулиганами, можно немедленно получить обвинение в "стигматизации тех, кто живет в бедных районах", и хорошо, если многочисленные ассоциации за подобное словоупотребление не подадут на прессу в суд.
Вишенкой на торте стало решение юстиции оправдать часть участников засады на полицейский патруль в Вири-Шатийон — тогда в автомобиль бросили бутылку с зажигательной смесью. Машина загорелась, правоохранителям удалось из машины выбраться (среди них была молодая женщина, кричавшая, что у нее дома маленький ребенок), но они попали под град камней.
Так вот, часть тех, кто присутствовал на месте преступления, кто видел, что стражи порядка могли сгореть заживо, и кто никак не помог им выбраться из пламени, были оправданы. За недостатком улик, как сообщала пресса, поскольку ввиду резонанса все слушания проходили при закрытых дверях.
Но вернемся к Макрону — который, разумеется, уже начал свою кампанию для переизбрания.
Вернемся к лидеру страны, в которой пандемия так и не была взята под контроль, вакцина так и не была разработана, новые госпитали так и не были развернуты, чья прививочная стратегия периодически смахивает на дурной фарс, когда вместо профилактического препарата многим десяткам граждан вводят физраствор, а затем посылают эсэмэски, что, дескать, "ошиблись", что сожалеют очень и что придется вновь прийти и встать в очередь на укол.
Да, это вам не Россия, где вы приходите и прививаетесь. Во Франции для этого требуется осуществить ряд бюрократических действий, а потом еще постоять в очереди, чтобы получить вакцину (и то все это пока предназначено не всем и не для всех).
Вернемся к президенту, чьи полномочия не просто сравнимы с прерогативами сюзерена, они действительно королевские и практически ничем не ограничены. Де Голль, создававший конституцию Пятой Республики, любил говорить, что президент Франции — это король, просто его избирают. Вернемся к президенту, который не сделал практически ничего для того, чтобы обеспечить согражданам право на спокойную жизнь, зато максимально громко заявляет, что он "поддерживает Навального", что он — "за санкции в отношении России", если та, по его собственным словам, "пересечет красную линию". Где проходит эта самая красная линия — определяет, видимо, тоже Эммануэль Макрон.
Вернемся к обитателю Елисейского дворца, который хоронил погибшего лидера Чада, шестикратно выигрывавшего президентские выборы, "ценнейшего союзника Франции в борьбе с терроризмом".
Именно в те самые минуты Стефани возвращалась после обеденного перерыва в комиссариат полиции. Она не заметила, что за ней следили, и не знала, что еще через секунду ей перережут горло.
Стефани погибла на месте от потери крови. Ее дочери остались сиротами, а муж стал вдовцом.
Президент Макрон выпустил твит, с котором назовет Стефани "полицейской" (это не вполне соответствует действительности) и выразит соболезнования.
На дежурную скорбь можно было, наверное, и не обратить внимания, если бы не четкая уверенность в том, что и эта трагедия не последняя, и если бы не убеждение, что французский лидер, сознательно или нет, но вводит сограждан в заблуждение: это не Россия "пересекает красную линию". Он делает это сам, лицемерно указывая не на те мишени и не на тех врагов, с кем действительно стоит бороться и против кого нужно вводить санкции.