Как следует из результатов переговоров в рамках G7 и саммита НАТО, объединение западных стран, часто именуемое «золотым миллиардом», приступило к кардинальному переориентированию долгосрочной стратегической линии, с противостояния России в Европе (шире – в Евразии, и в мире в целом), на разработку программы противодействия новой, более серьезной угрозе со стороны Китая, которая официально именуется «системной». Причем, не в смысле угрозы какой-то отдельной стране, например, Соединенным Штатам, а всей западной Цивилизации в целом.

 

Ключевой задачей встречи для Байдена являлась демонстрация двух принципиальных моментов, оба из которых имели тесную связь с политикой предыдущего президента США Дональда Трампа.

В первую очередь, подчеркивалось, что Америка отказывается от политики самоизоляции и возвращается к былому качеству лидера Западного мира. Причем, лидера всеобъемлющего, то есть коллективный Запад не просто возглавляющего, но прежде всего формирующего новые ключевые смыслы и обозначающего коллективные глобальные цели. Достижение которых обеспечит Западному миру долгосрочное доминирование на планете.

Во-вторых, Вашингтон больше не считает союз с Европой для себя обузой, ради сохранения которой Брюссель обязан платить Америке «большие деньги» (фраза, часто повторявшаяся Трампом на всех встречах с европейскими лидерами). Наоборот, именно коллективную сплоченность Америка считает важнейшим залогом взаимовыгодного долгосрочного процветания.

Судя по публичной реакции председателя Европейского совета Шарля Мишеля и председателя Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен, оба ключевых посыла руководством ЕС встречены не просто благосклонно, а даже с радостью, потому что автоматически сняли неподъемную для Евросоюза проблему – обеспечение собственной геополитической субъектности.

В рамках концепции коллективного Запада таковая Брюсселю не требуется, а значит, снимается вопрос принципиальности жесткой политической и экономической конкуренции с США, в том числе в области формирования цивилизационных смыслов. А значит появляется возможность растянуть по времени достаточно болезненный для ЕС процесс внутренней организационной консолидации и формирования собственных финансовых источников центральных органов управления.

До настоящего момента таковым были исключительно добровольные взносы стран-членов, что требовало сложной и противоречивой процедуры согласования позиций 27 стран, далеко не всегда не то что совпадавших между собой, но хотя бы не слишком сильно друг другу противоречивших.

Теперь, особенно под прикрытием восстановления западной коллективности и с американской непубличной политической и корпоративной поддержкой, Брюссель получает отличную возможность превратить временный антикризисный план по восстановлению европейской экономики после эпидемии COVID-19, в постоянный механизм прямого сбора «общеевропейских» налогов на всей территории ЕС, что решительно повышает политическую независимость Брюсселя от позиции национальных правительств входящих в ЕС стран.

Более того, косвенно это свидетельствует о перехвате «еврооптимистами» изначально франко-германской концепции «Европы двух скоростей», предполагавшей реорганизацию Единой Европы в двухуровневую конструкцию с узким «национальным» союзом 4-6 ведущих экономик, наделенным безраздельным правом определять и формировать все политические аспекты и экономические правила ЕС, и всеми прочими «экономически более медленными» странами, согласными (или принужденными) к подчиненной лидерам роли.

Возврат к концепции коллективного Запада позволит «брюссельской бюрократии» реализовать проект «двух скоростей» более глобально, в том числе и по отношению к Германии, Франции и Италии. А также подчинить ему прочие страны Европы, экономически с ЕС связанные, но формально в Евросоюз не входящие.

Важным итогом встречи США – ЕС является подчеркнуто публичная и всеобъемлющая демонстрация тесной сплоченности членов ЕС в части их решимости дружно противостоять «попыткам России разрушить европейское единство».

Тем самым Брюссель продемонстрировал, что все дальнейшие отношения с РФ, Евросоюз намерен строить на принципиально неизменной высокомерной позиции безоговорочного цивилизационного превосходства Запада (в том числе Европы) над Россией. В целом, руководители ЕС, конечно, признают, что в настоящее время российско-европейские отношения находятся на самом низком за всю постсоветскую историю уровне, и это Брюссель не устраивает. Россия является крупным и экономически значимым «восточным соседом» с достаточно обширными возможностями.

Поэтому, несмотря на «дестабилизирующее поведение и неоднократные нарушения международного права» со стороны России, отношения с Москвой восстанавливать необходимо, но делать это Европа намерена исключительно на собственных условиях и только по своим правилам, оставляя России небогатый выбор «или подчиниться или быть отодвинутой на самую окраину Цивилизации».

Как сказала фон дер Ляйен, Брюссель и Вашингтон сформировали три основных принципа взаимоотношений. «Прекратить нарушения международного права, прав человека. Противостоять попыткам России подорвать наши демократии, а также взаимодействовать с Россией в сферах, где это возможно — в здравоохранении, контактах между отельными гражданами».

Иными словами, вся европейская повестка, сложившаяся после февральского майдана 2014 года на Украине, как минимум до конца десятилетия, останется без изменений. И, вероятно, даже усилится.

От России требуется не только «отступить» по всем реально существующим позициям (вернуть Крым Украине, прекратить поддержку Донбасса, отозвать признание государственности Абхазии и Ю.Осетии, согласиться на их возврат в состав Грузии), но и признать за собой вину, нам просто приписываемую. В частности, за кибератаки, за вмешательство в демократические процессы (не только в США, но и во всех западных странах), за «сбитый Боинг», за государственный терроризм против диссидентов. Также, по мнению Брюсселя, Москва обязана прекратить демонстрацию своей геополитической субъектности даже внутри собственных границ. Например, никуда и ни по каким поводам не перемещать свои войска и прекратить «ядерную риторику».

Складывается впечатление о росте агрессивности европейской позиции по отношению к России. Однако в действительности процесс имеет принципиально иной смысл. Антироссийская политическая и ценностная позиция необходима руководству Еврокомиссии и Европарламента в качестве своеобразного «общего знамени», ради сплочения под сенью которого остатки национальных политических партий и движений должны будут согласиться признать верховенство политической и бюрократической власти Брюсселя над всеми странами Европы.

Причем, руководство ЕС ограниченность своих возможностей давления на Россию, по-видимому, представляет достаточно хорошо.

 

Однако исходит из того, что экономически и ментально Европа нужна России значительно больше, чем Россия Европе. Например, доля ЕС во внешней торговле РФ за последние шесть лет хоть и демонстрирует тенденцию к снижению, тем не менее остается достаточно значимой, достигая 40% совокупного товарооборота. Тем самым ставя Россию в отчетливо зависимое от ЕС положение, дающее возможность влиять на Москву через точечные или секторальные экономические санкции при формальном сохранении публичного стремления к «восстановлению дружбы и добрососедства».

Таким образом, внешнеполитическим итогом встречи США – ЕС стало обозначение стремления коллективного Запада к возведению нового «железного занавеса», блокирующего Россию в Европе и на постсоветском пространстве на достаточно долгосрочный период. Как минимум до 2030 года включительно.

Кроме того, коллективный Запад намерен оперативно нивелировать медийные успехи России в мире, которых она добилась благодаря успехам в разработке коронавирусных вакцин.

В ходе итоговой пресс-конференции председатель Европейского совета Шарль Машель заявил, о намерении ЕС и США создать условия для COVID-вакцинации двух третей мирового населения до конца 2022 года. Правда какие-либо практические детали представленной идеи в открытых источника на данный момент отсутствуют.

Однако геополитическая важность задачи позволяет сделать вывод, что в ближайшее время следует ожидать неких конкретных масштабных действий по продвижению западных вакцин в других странах мира. В особенности находящихся сейчас в критическом положении из-за разрастания масштабов эпидемии.

Столь резкий переход Европы от жесткой борьбы к восстановлению тесной политической «дружбы» с США связан с отказом Вашингтона от глобальной торговой войны, развернутой администрацией Дональда Трампа. Иными словами, Байден предложил Евросоюзу заморозить торговую войну и перейти к стратегии «выживания вместе» на основе правил ВТО и открытой экономики. Правда «открытой» лишь внутри торговых отношений исключительно внутри коллективного Запада.

Отказ Байдена от политики экономических санкций по отношению к ЕС, одной стороны, уже привел к росту внешнеторгового дефицита к «дотрамповскому» уровню, но в то же время создал для Европы перспективу компенсации экономических потерь от разрушения торговых связей с Россией, Ираном, рядом стран Ближнего Востока, Африки и даже с Китаем, через восстановление объемов торговли с США, являющихся для Брюсселя прибыльными.

Американская экономика от такого шага несет очевидные убытки. По итогам 2020 года внешнеторговый дефицит достиг 916 млрд долл., экспорт американских товаров упал на 13,2% (до 1,43 трлн), что является худшим показателем с 2010 года. Импорт уменьшился на 6,6% (до 2,35 трлн долл). Единственной доходной областью для США остается лишь торговля услугами, в которых сохраняется профицит в 237 млрд долл., но и эта цифра, по сравнению с 2019 годом сократилась на 17,5%.

Из представленных цифр следует, что восстановление «солидарности» коллективного Запада уже обошлась американской экономике ориентировочно в 300–360 млрд долларов, и далее расходы будут только увеличиваться.

Вероятнее всего, купировать проблему предполагается через расширение масштабов эмиссии доллара. В рамках плана борьбы с негативными экономическими последствиями эпидемии COVID-19 в экономику США в течение 2020 года было влито более 9,4 трлн долларов, фактически напечатанных Федеральной Резервной Системой «из воздуха». Хотя эта сумма равна 44,7% американского ВВП за 2019 год, столь фантастическое единовременно быстрое расширение денежной массы к инфляционной катастрофе не привело.

Согласно отчету по денежно-кредитной политике ФРС США, в итоге 2021 года инфляционный рост составит всего один процентный пункт, то есть инфляция увеличится с 2,4% до 3,4%. Учитывая ожидания по расширению объема притока инвестиционного капитала из Европы в Америку, в 2022 году инфляции доллара должна даже замедлиться до 2,1%, хотя позднее, в 2023 она несколько усилится, до 2,2%.

Таким образом, нынешняя правящая элита Соединенных Штатов пребывает в убеждении о своей способности в среднесрочной перспективе до 2027 – 2030 годов относительно успешно купировать проблему нарастающего дефицита внешнеторгового баланса через расширение объема денежной эмиссии ФРС.

Потом убытки будут компенсированы последующим ростом доходов в результате экономического поглощения Китая, после его поражения коллективному Западу вследствие столкновения (вплоть до открытой войны) на рубеже 2026 – 2028 годов. Другим стратегическим источником масштабного роста доходов рассматривается «зеленый энергопереход», готовность к осуществлению которого руководство США и ЕС подтвердили в ходе прошедшего саммита.

Степень реалистичности изложенных планов вызывает серьезные сомнения. Цифры показывают, что американский истеблишмент сделал рискованную ставку, носящую явным образом временный характер. Мировая финансовая система одноразовое вливание свыше 40% ВВП США относительно спокойно выдержала. Но при этом назад в Америку вернулась треть государственного долга. А именно возможность перекладывания на внешних кредиторов свыше 90% негативных последствий волюнтаристской монетарной политики американских властей на протяжении с 70х годов ХХ века являлась ключевым залогом финансовой гегемонии США и стабильности американской экономики в целом.

Именно на этой логике основан вывод о неизбежности возникновения войны между Китаем и США (шире – коллективным Западом) в последней четверти текущего десятилетия.