Вильнюс сводит счеты с прошлым — второй год подряд литовский парламент принимает резолюцию о компенсациях за советский период истории. Глава комитета по безопасности и министр обороны республики Арвидас Анушаускас объяснил активность депутатов так: литовская сторона должна демонстрировать непримиримую позицию в вопросе "ущерба от советской оккупации". Вот если Москва откажется от агрессивной внешней политики (это расхожее обвинение прибалтийских функционеров), то Вильнюс может посмотреть на проблему "совершенно по-другому".
Идея "деньги за оккупацию" не нова. Еще в январе 2010-го литовский сейм обратился к правительству с рекомендацией потребовать от России компенсацию за январские события 1991-го, когда в город вошли подразделения Советской армии и КГБ. Погибли пятнадцать человек, сотни пострадали.
Но первыми прием освоили латвийские политики. В 1990-м комиссия по экономической реформе опубликовала выводы Модриса Шмулдерса, который вычислил, что Москва должна республике 63 миллиарда рублей.
Оценивать "ущерб" Риге понравилось. В 2005-м латвийский сейм создал специальную комиссию по подсчету потерь от действий советской власти, однако через несколько лет организация прекратила деятельность. В 2013-м ее реанимировали, вред оценили в 300 миллиардов евро.
Аппетиты разыгрались и в Таллине. В 2018-м эстонский Минюст насчитал 1,2 миллиарда евро ущерба от "оккупации". Глава комиссии Тоомас Хийо объяснял, что на кону "правильная" трактовка истории: "Отказ от возмещения — все равно что признание добровольного присоединения к Советскому Союзу".
В Москве такая позиция понимания не встречает. Российский посол в Вильнюсе Александр Удальцов указал, что Россия могла бы попросить у Литвы 72 миллиарда долларов — столько СССР инвестировал в прибалтийскую республику. А спикер нижней палаты парламента Вячеслав Володин отметил, что постсоветские и постсоциалистические страны "до скучного предсказуемы": "Что ни заявление — начинают с политики, заканчивают: "дайте денег".
По его словам, Прибалтика, не сумев решить экономические проблемы, просит "компенсации" за советский период. "Политика не собес. Получать деньги и быть независимыми не получится. Так не бывает, — подчеркнул Володин. — Не Россия вам должна, а вы — России". И посоветовал соседям самим принести извинения.
КГБ и КПСС
С исторической памятью у прибалтийских элит все очень причудливо: современные политики так или иначе связаны с предшественниками, которые были либо нацистскими коллаборантами, либо честно служили советской власти.
Часть литовской элиты, если и боролась с "советской оккупацией", то на руководящих постах в партийной и государственной иерархии. Первый президент Литвы Альгирдас Бразаускас когда-то был первым секретарем литовской компартии.
Другая бывшая президент республики Даля Грибаускайте готовила кадры для КПСС — преподавала в Высшей партшколе политическую экономику. Сама вступила в компартию сразу после Ленинградского университета. Ее отец Поликарпас Грибаускас был советским партизаном, служил в военизированной пожарной охране НКВД, в 1985-м его наградили орденом Отечественной войны.
У "основоположника литовской независимости" Витаутаса Ландсбергиса, первого председателя сейма после 1991-го, формально биография творческого интеллигента — музыковеда. Но, по сведениям СМИ, в советское время будущий трибун перестройки был осведомителем КГБ под псевдонимом Дедуля. Его отец тоже работал на НКВД, если верить публикациям в прессе.
В нынешнем поколении политиков уже меньше людей, начинавших карьеру в СССР. Но некоторые приняли своеобразную эстафету у противников советской власти. Сегодняшний президент Литвы Гитанас Науседа был советником главы государства Валдаса Адамкуса, который в годы Второй мировой, по некоторым сведениям, успел послужить в части литовских коллаборационистов, воевавших на стороне вермахта. Еще Адамкус поработал в Центре армейской разведки Соединенных Штатов.
Коммунистические корни — у нынешнего президента Латвии Эгилса Левитса. Его отец активно содействовал установлению советской власти в 1940-м. Прадед участвовал в революции 1905 года, в его квартире была типография большевистской газеты, если верить открытым источникам. Один из предшественников Левитса, Андрис Берзиньш, состоял в КПСС и при советской власти дослужился до замминистра.
У истоков оппозиционной реформистам EKRE (Консервативной народной партии Эстонии) также стояли функционеры КПСС. Ее основа — "Народный союз Эстонии", чьим лидером был бывший Председатель Президиума Верховного Совета Эстонской ССР, член Центральной ревизионной комиссии КПСС Арнольд Рюйтель. Он в нулевые побывал еще и президентом независимой республики.
Нынешний лидер "националистов" Мартин Хельме карьеры в компартии не сделал — когда СССР распадался, только оканчивал школу. А вот его отец, основатель и председатель EKRE Март Хельме трудился в отделе марксизма-ленинизма Эстонского книжного издательства. Уже при независимости был послом в России, министром внутренних дел и советником депутата Европарламента Тунне Келама.
Келама заседал в Страсбурге от "Союза отечества и Res Publica" — части правоцентристской Европейской народной партии. А в советское время безуспешно пытался вступить в компартию, чтобы, как объяснял сам, "внести посильный вклад в великое дело строительства коммунизма".
Как Прибалтика получила независимость
Компенсации за "оккупацию" — все более токсичная тема для правительств Прибалтийских стран, отмечает специалист по региону Александр Носович. Чем настойчивее звучат просьбы дать денег, тем меньше Москва настроена вести диалог с политиками из Вильнюса, Риги и Таллина.
"Оккупация — юридический термин. Оккупационными в полном смысле были германские войска, установившие на захваченных территориях военную администрацию. Литовские, эстонские и латвийские политики делают вид, что этого не понимают. Как ни относись к советскому периоду, но формально он — не оккупация, местные компартии были укомплектованы национальными кадрами. Некоторые из этих кадров и начали требовать компенсации", — обращает внимание Носович.
В Прибалтике предпочитают не замечать, что обличители часто сами верно служили "оккупационному режиму". "Это как у Пелевина о фантастической Германии 1946 года, где доктор Геббельс рассказывает о преступлениях фашизма, а эсэсовцы стали либералами", — приводит пример эксперт.
Носович видит в настойчивом обращении к теме "советской оккупации" свидетельство коллективной травмы прибалтийских элит. Им надо как-то оправдать перед гражданами то, что они сами или их предшественники служили "режиму" или сотрудничали с КГБ.
Директор международных программ Института национальной стратегии Юрий Солозобов согласен с таким мнением. "Страны-лимитрофы (образовывавшиеся после 1917 года на территории, входившей в состав Российской империи, а затем, в начале 1990-х годов, в состав СССР. — Прим. ред.) свободу получили не в борьбе, а после крушения империй — Германской, Австро-Венгерской и Российской. Так, в Польше легионы Пилсудского просто вошли в оставленные немцами казармы, а в Прибалтике независимость началась с уходом немецкой оккупации. Да и сама история тех лет противоречива: красные латышские стрелки охраняли Троцкого и давили Тамбовское восстание. А в 1920-е компактные буржуазные республики с диктатурами без лишней огласки сотрудничали к собственной выгоде с диктатурой пролетариата — Прибалтика была воротами Страны Советов в Европу", — напоминает политолог.
Но для создания национальной мифологии нужны подвиги, поэтому в историю решили вписать борьбу с "советским режимом" — тем более это безопасно. С Германии требовать компенсации рискованно. Во-первых, ярые приверженцы независимости нередко оказываются нацистскими коллаборантами, которые сами совершали преступления вместе с оккупационными войсками, отмечает Солозобов. Во-вторых, Берлин — один из лидеров Евросоюза, и ссориться с ним недавно вступившие в ЕС республики не хотят.
Если бы сотрудничество в Европе действительно наладилось, то и претензии Прибалтийских стран растворились. "Это то, что не раз предлагала Москва, — сопряжение ЕС и ЕАЭС, создание единой евроазиатской системы безопасности и экономики. Энергетической, логистической структуры, общего торгового пространства. Это сделает Европу стабильнее и навсегда закроет проблему народов, разделенных границами", — подчеркивает политолог.
В противном случае на отношения государств и наций в Европе будут влиять обиды и психологические комплексы элит, которые никак не изживут травмы прошлого.