Стремительный коллапс Сирии вызвал две самые горячие темы для обсуждения: во-первых, почему это произошло, а во-вторых, как Россия и Иран (у которого там куда более обширные и серьезные интересы) вообще позволили этому случиться.
Немедленно появилось бесчисленное множество "экспертов", якобы со знанием дела рассуждающих о местных тонкостях, и еще больше "специалистов", обличающих ошибки Москвы, которая не предотвратила катастрофическое развитие событий, не спасла своего ключевого союзника в регионе и в результате потерпела тяжелое геополитическое поражение, а все ее усилия, затраченные ресурсы и жизни погибших в Сирии российских солдат пропали даром.
Оставим обсуждение причин, по которым события пошли именно по такому сценарию — об этом должны рассуждать люди, которые на самом деле разбираются в ближневосточных реалиях. А вот о второй теме — мотивах, лежащих в основе действий Москвы, вполне можно поговорить, поскольку они носят гораздо более универсальный характер и их можно проецировать на любое внешнеполитическое направление.
Главное, что нужно понимать: страница отечественной внешней политики, когда решения принимались на основе идеологических или сентиментальных соображений, перевернута навсегда. Россия действует исключительно прагматично, ориентируясь только на собственные приоритеты. Она готова оказывать помощь и поддержку своим партнерам и союзникам на взаимовыгодной основе и ровно в тех рамках, в которые укладываются ее интересы. Наша страна больше не берет на себя ответственность за чужую судьбу.
В 2015 году Россия пришла на помощь Сирии по просьбе ее законных властей. Этой операцией, помимо помощи дружественной стране, Москва решила несколько важнейших — для себя — задач.
Пожалуй, самая главная — при ее активнейшем участии было раздавлено ИГИЛ*. Для нас основная опасность данного движения заключалась в том, что, подмяв под себя Ближний Восток и чрезвычайно усилившись, оно неизбежно двинулось бы в Среднюю Азию — и очень быстро оказалось бы на наших границах. Причем это произошло бы приблизительно в то же время, когда Запад прокачал Украину для войны с Россией — и нам бы пришлось вести тяжелейшие войны с террористическими образованиями сразу на двух направлениях.
Сирийская операция вывела Россию на качественно новый уровень влияния в важнейшем регионе планеты, сделав ее там одним из ключевых игроков. Также она, несмотря на свой ограниченный формат, обеспечила уникальный военный опыт нашим Вооруженным силам, что в наступившие времена просто бесценно. А еще российская помощь Сирии в 2015 году поломала планы Запада использовать эту страну, вернее, ее территорию, в антироссийских играх, в частности, в сфере энергетики.
Список выгод, которые извлекла Россия из сирийской операции, можно еще продолжать, но тут возникает закономерный вопрос: так как же мы могли позволить Сирии пасть, лишившись всех этих приобретений?
Вовсе нет, большая часть российских достижений непоколебима: угроза террористической войны на наших южных границах ликвидирована (во всяком случае, в обозримой перспективе); военный опыт остался при нас; сирийской операцией Россия выиграла у Запада почти десять лет, за которые мир изменился радикально — и Запад уже сильно не тот, что был в 2015 году.
Сейчас на повестке дня самый острый вопрос: что будет с нашими военными базами в Латакии и геополитическим влиянием на Ближнем Востоке. Что ж, жизнь покажет, но есть подозрение, что злопыхатели и караул-патриоты в очередной раз будут сильно разочарованы, поскольку Москва найдет способ минимизировать для себя ущерб и очень скоро западные СМИ будут обличать беспредельное коварство Путина, вновь вывернувшего ситуацию на пользу России.
Однако, как ни крути, ситуация в Сирии не просто плохая, а откровенно катастрофическая. Без сомнения, компетентным структурам предстоит огромная и тяжелая работа. Но очень хотелось бы, чтобы эту работу проделала не только Россия, но и все наши партнеры.
Впрочем, главный вывод лежит на поверхности: каждая страна несет ответственность за свою судьбу сама и расплачивается за собственные решения и действия самостоятельно.
Ирина Алкснис