С одной стороны, помню, номера вызывали улыбку — надо же, как настоящие, а с другой — уважение: наши люди приехали. Приятно.
Не знаю как вам, а мне встречать машины с такими номерами в Москве доводилось. Раза два-три, не чаще. Жалею, что не сфотографировал — нет навыка фиксировать все, что вижу, надо развивать.
С одной стороны, помню, номера вызывали улыбку — надо же, как настоящие, а с другой — уважение: наши люди приехали. Приятно.
Теперь, после Указа, положение изменилось. Эти госномера признаются, каждый инспектор ГСБДД должен относиться к ним, как к украинским номерам или белорусским. Документы, выданные властями ДНР / ЛНР, — водительские права, техпаспорт, да и гражданский паспорт владельца теперь имеют статус полноценных, как и наши с вами.
Здесь нет никакого тайного умысла. Люди, оставшиеся в подвешенном состоянии, требуют гуманного отношения к себе. Что бы ни лепетали в Киеве.
Лично знаю руководителя краснодонского филиала одного из харьковских высших учебных заведений, один из детей которого страдает тяжелой формой диабета. В Харькове выдать инсулин ему отказались наотрез еще весной 2014 года: «Вы теперь чужие». И того доктора, на том конце провода, можно понять — никто не хочет быть обвиненным в сепаратизме за проявленную чуткость к жителям мятежных регионов.
Преподаватель поехал с ребенком (кажется, десяти лет) в Ростов-на-Дону, прямо к главврачу какой-то горбольницы. Объяснил ситуацию, попросил помочь. Разумеется, помогли — выдали и шприцы, и иголки. Так с тех пор туда и ездит.
Не знаю, позволит ли ему путинский Указ получать инсулин в Ростове официально. Но в беде людей, конечно, не бросят — с Указом или без него.
Если Украина — не Россия, то украинцев можно пожалеть.