Даже поражения 2014 и 2015 годов, утрата контроля над границей, иловайский и дебальцевский котлы были понятным и логичным форматом функционирования АТО. Поскольку армия воюет, она не только одерживает победы, но и несет серьезные потери, которые не обязательно свидетельствуют о ее полной недееспособности. В конце концов, утратили одно, приобрели другое. В начале военных действий менялась линия фронта, шли масштабные и кровопролитные столкновения, в которых гибли военные с обеих сторон. Это была понятная картина, не вызывавшая недоумения, испытываемого обществом сегодня.
2016 и 2017 годы — это полная консервация военной логистики, низведение ее до малоэффективных, конвульсивных наскоков, не влияющих на положение дел, и бесконечных артиллерийских дуэлей, смысл которых тоже абсолютно неочевиден. Войны ведутся для того, чтобы разгромить врага и одержать над ним победу, а здесь все больше складывается ощущение, что власть имущие удовлетворены текущей ситуацией и не намерены менять ее в ту или иную сторону.
Заявление секретаря СНБО о необходимости принятия некоего закона, который поставил бы точку в антитеррористической операции и предоставил бы президенту новые возможности для противостояния российской агрессии — это как раз и есть импровизация на тему общественного недоумения, намерение обозначить проблему, которая требует незамедлительного разрешения. Очевидно, что пока ни у Турчинова, ни у кого-либо еще нет готовых ответов, как именно должна быть переформатирована АТО. Законопроекта пока не существует, а предложение дать президенту расширенные права по привлечению силовых ресурсов кажутся странными, поскольку Порошенко и так не слишком стеснен в своих действиях и решениях.
Тем не менее, линия на углубление конфликта и создание дополнительного напряжения, как в зоне военных действий, так и внутри украинского общества просматривается очень четко. И понятно, что ситуацию толкают вперед, настаивая на усилении политики вражды на всех проблемных участках — начиная с взаимоотношений с Россией и заканчивая попытками взять под контроль мятежные территории — отнюдь не президент и его окружение, а те силы, которые оппонируют государственной власти и обвиняют ее в том, что она занимает соглашательские, половинчатые позиции по вопросам войны и мира.
Порошенко удалось на время нейтрализовать националистические группировки, инициировавшие блокаду транспортных артерий, связывающих Донбасс и Россию с Украиной. Он сделал самое простое — не имея возможности остановить ветеранов АТО и бойцов неонацистских батальонов, он элементарно перешел на их сторону. Объявив действия по блокированию грузоперевозок важнейшим элементом внутриполитического курса, украинский лидер завел радикальные силы в легальное правовое поле. Но это дало ему лишь временную передышку.
Утверждения, что военную операцию можно успешно провести за короткое время, наголову разгромив сепаратистов, а заодно и сражающихся с ними плечом к плечу российских военных, задают новую планку Порошенко. Ему необходимо дать четкий и недвусмысленный ответ на вопрос о том, что все-таки происходит на фронте. Собственно, националисты здесь выступают в роли застрельщика, заранее точно указав на единственный приемлемый для них вариант действий президента. Если это война, то надо воевать, а не держаться за двусмысленный формат антитеррористической операции.
Не думаю, что коридор возможностей у Порошенко очень широк.
Его правление — это и без того навязчивый и легко просчитываемый повтор ошибок, сделанных другими политиками и лидерами на постсоветском пространстве. Логика событий неумолимо подводит его к той черте, которую уже однажды пересек Михаил Саакашвили, будучи президентом Грузии. Более бессмысленного, с полностью предсказуемыми последствиями шага, нежели он совершил, предприняв штурм Цхинвала, невозможно себе представить. Но он это сделал и получил по полной программе именно те результаты, о которых его заранее предупреждал Владимир Путин.
До каких значений невменяемости доберется Порошенко, куда он двинет свои войска, покажет время. Но именно такое развитие событий кажется почти неизбежным.