В современной геополитике и ее военно-политических аспектах закрепилась тенденция на переход от конвентивного состояния зон конфликтов к концепциям непрямой многоуровневой асимметрии театров военных действий (ТВД), представляющих комплексное военное, экономическое и информационное воздействие, как на противника, так и на средную составляющую.
Глобализация и информатизация технологической и элементной основ средств управления, поражения и боевых единиц, дополняются превентивным статистическим анализом и исходной факторизацией аналитической базы, позволяющей уйти от проблематики фактического контроля территорий к установлению контроля над «транзитными коридорами» в субрегиональных зонах (регионализация мира с созданием территориальных зон ответственности) с общим уклонением от прямых моделей силового соприкосновения (прокси-война) с увеличением невоенных составлявших и числа специальных операций.
На фоне этого закрепляется понятие «гибридной войны» или процесса «гибридизации» конфликтных зон, а территориальный контроль сменяется многомерностью и повышением общей синергетической устойчивости существующих геополитических систем.
Главным ядром развития подобных военно-политических изысканий являются США и их союзники по НАТО. Это стало возможным благодаря предельной степени концептуализации, характеризующейся высоким уровнем преемственности, американской внешнеполитической сферы и геополитики.
Наличие же различных институтов и аналитических центров, занимающихся разновекторным мониторингом всех сфер жизнедеятельности через факторные системы индексов в рамках политической компаративистики с высокой долей вероятности позволило рассчитывать геополитические потенциалы. Однако сегодня подобным системным развитием данной сферы занимается Китай, Российская Федерация и Исламская Республика Иран.
При этом теоретическое планирование в раках «Концепции Глобального Доминирования» - концепций «Буферных зон», «Технотронной эры», «Упреждающего сдерживания: военно-политического, экономического, демографического», «Сокращающихся ресурсных баз» и т.д. позволили выявить основные факторы и современные вызовы. Вызовы, в свою очередь, приобрели «отраслевую» направленность в раках НАТО и региональных концептуальных проектов, таких как, «Большой Ближний Восток» или «Программа Большая Центральная Азия».
Отдельное положение занимают технологии контроля политических систем и смены режимов в совокупности приводящих к общей трансформации трансграничных и/или субрегиональных образований – казус «Цветных революций» и «Арабской весны».
Один из авторов концепции «Гибридизации ТВД» Фрэнк Г. Хоффман, старший научный сотрудник министерства обороны США, советник АНБ утверждает: «современные конфликты приобретают мультимодальные и факторные характеристики, а будущие угрозы могут в большей степени быть охарактеризованы как гибридное сочетание традиционных и нерегулярных тактик, это децентрализованное планирование и исполнение, участие негосударственных акторов с использованием одновременно простых и сложных технологий».
Из того, что понятие «гибридные угрозы» упоминается в Стратегии национальной обороны США и четырёхлетних обзорах начиная с 2006 года, одновременно с началом структурации Большого Ближнего Востока (сопровождающейся «пассивным вовлечением» Лиги Арабских государств) и в докладной записке на слушании Комитета штабов в июле 2017 года, а также из деятельности международных коалиций на Африканском континенте, Ближнем Востоке и Азии, можно сделать вывод, что страны-члены Североатлантического Альянса успешно внедрили «Концепцию гибридизации ТВД».
Де-факто, что подтверждается докладами Аналитической группы командования ССО США, мультимодальность характеризуется балансом «сдерживания/вовлечения». К механизмам сдерживания относятся: физическое устранение руководства; революции и государственные перевороты; продвижение различных программ по развитию демократии или поддержке оппозиции (критерий Липсета); демократическая смена власти; военный конфликт или спецоперации; региональная коалиция; прокси-война; дипломатические методы; экономические и другие санкции; «разведение сторон».
«Вовлечение» формируют: содействие экономическому развитию страны; выгодное включение страны в международную торговлю; создание неинклюзивных торговых блоков; приведение к власти «агентов», встраивание в политическую систему НКО; включение страны в сеть международных организаций и договоров; развитие туризма, образовательных контактов и культурных связей.
В совокупности индикаторами применения «гибридных подходов» выступают: во-первых, состояние «Fallen state» (при наличие международного представительства, государства раздроблены, а территории контролируются полевыми командирами) или государства, обладающие «Пораженным суверенитетом» (экономические, технологические, демографические потенциалы зависят от «внешнего контроля»); во-вторых, наличие внутриэлитных вертикальных и горизонтальных конфликтов, противостояния «власть/общество». Дополнительным внешним критерием при наличии дипломатического процесса выступает наличие многосторонних или опосредованных переговоров (ограничен общий процесс принятия решений).
Сама технология сводится к комплексному воздействию на состояние политической системы через внутренних и внешних «агентов-раздражителей» или на средные составляющие (если объектом выступает регион или трансграничное образование), и созданию контрэлиты (созданная при посредничестве «внешнего заинтересанта» или образовавшаяся в рамка естественных процессов и получившая внешнюю поддержку) – фактор, приводящий к сдерживанию/устранению системы.
В результате чего выстраиваются «Модели выхода Хофмана»: либо «Паритетный баланс» - сторона-объект воздействия вынуждена идти на уступки, под гарантией сохранения некой субъектной, либо «Конфликт малой интенсивности»…