По мнению мэра, производительность труда в Москве в 2,5 раза выше средней по стране и в 5−7 раз выше, чем в сельской местности.
«У нас в сельской местности проживает сегодня условно лишних 15 миллионов человек, которые для производства сельскохозяйственной продукции с учетом новых технологий производительности, по большому счёту, не нужны. Это либо чиновники, либо социальные работники, либо ещё кто-то. Но все меньше и меньше людей, которые могут себе найти высокопроизводительный качественный труд», — добавил Собянин.
История о том, как бы нам «оптимизировать» деревню началась ещё в 60-е годы прошлого века с кампании по уничтожению так называемых «неперспективных деревень». Либералы в 90-е годы «оптимизировали» до полного уничтожения не только деревню, но и большую часть российской промышленности. Неудивительно поэтому, что при таком подходе полстраны оказалось «в лишних людях».
Казалось бы, пора осознать прежние ошибки и в условиях декларируемой политики импортозамещения возвращать людей в реальный сектор экономики, в том числе в сельское хозяйство. Ну, или хотя бы не побуждать срываться с места тех, кто ещё остаётся жить на бескрайних российских просторах, не давая им окончательно одичать.
— К сожалению, мэр Москвы высказал совершенно не соответствующее реальности мнение, — говорит председатель Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов. — Оно могло возникнуть только в результате серьёзного отрыва от ситуации в стране. Казалось бы, Сергей Семёнович, прошёл все стадии управленца, руководил небольшим посёлком, потом городом Кагалымом и в итоге стал мэром крупнейшего мегаполиса России. То есть изнутри должен знать всю подноготную, откуда берутся деньги и как «повышается» производительность труда.
По словам Собянина, производительность труда на селе в 5 раз меньше, чем у москвичей. При этом умалчивается: а что же Москва производит? А производит она на 90% финансовые услуги. Иначе говоря, она перераспределяет ресурсы, которые приходят со всей страны. И не только из нефтегазовых районов России, но и из тех же сёл, малых городов.
Поэтому высокая производительность труда москвичей рождается исключительно из столичного статуса города и проистекающих из него функций. Кроме того, большая часть крупных компаний и корпораций у нас стремится держаться поближе к Кремлю, и, соответственно, сами компании, добывающие нефть в Сибири, или перерабатывающие пшеницу на юге России, нередко регистрируются как московские.
И если завтра вдруг перенесут столицу (о необходимости чего я говорю уже долгое время), или по приказу из Кремля «Роснефть» зарегистрируют в какой-нибудь «низкопроизводительной» Осиповке, вдруг окажется, что крестьяне этого села работают в 10 раз производительнее, чем москвичи. В таком случае, следуя странной логике московского мэра, половина столичных жителей станет «лишней».
Получается, что вместо решения реальной проблемы — гиперцентрализации финансов в Москве, ситуация нагнетается.
— А можно ли в принципе согласиться с тем, что люди на селе не нужны в таком количестве, в связи с развитием технологий производства сельхозпродукции?
— Об этом любят говорить многие представители нашего политического класса, при этом забывая хоть немного изучить историю своей страны. Во-первых, производство сельхозпродукции это не единственный смысл закрепления людей на наших пространствах. Есть масса других смыслов — в том числе геополитический, оборонный смысл. Чтобы удерживать территорию, на ней надо жить. Об этом нельзя забывать. Кроме того, все разговоры о том, что в Америке или Голландии 3−4% населения кормят всех остальных — мягко говоря, не соответствуют действительности.
Поскольку 4% это те люди, которые непосредственно работают на фермах или в полях. Однако при этом умалчивается, что им создаются самые благоприятные условия по обеспечению семенами, удобрениями, оказываются логистические и консультационные услуги. Поэтому реально в сельском хозяйстве задействовано гораздо больше людей. При всём развитии технологий, почему-то большинство американских фермерских посёлков и малых городов не теряют стремительно своё население, люди не заколачивают окна и не уезжают массово в Нью-Йорк.
У нас же создалась уникальная ситуация, когда заброшены десятки миллионов гектаров сельхозземель, которые можно и нужно восстанавливать. Иначе, когда они окончательно зарастут лесом, их крайне трудно и дорого будет возвращать в сельхозоборот. Вот где нужны рабочие руки, если думать о перспективе. Вообще сложно о чём-то говорить после того, как деревня десятилетиями уничтожалась.
Вы сначала вложите в сельскую инфраструктуру деньги сопоставимые с тем, что тратятся на мегаполисы, а потом рассуждайте, где выше производительность труда. И может, деревня удивит своей производительностью. Кстати говоря, не только в сельскохозяйственной сфере. В нечернозёмной полосе России традиционно помимо чисто крестьянского труда значительная часть жителей занималась ремёслами. Во второй половине 19 века до 60% доходов сельских территорий давали различные виды мануфактуры.
— Почему так получается, что с 60-х прошлого века, когда появилось понятие «неперспективная деревня», государство едва ли не намеренно сгоняет крестьян с земли?
— Это связано с неспособностью организовывать современное хозяйство 21 века. Часто его производственные единицы составляют 10−40 человек. Проблема тут даже не в том, сколько людей должно жить в городе, сколько — на селе. У нас с 90-х годов произошла деиндустриализация. Поэтому разрушилась система хозяйствования по стране. Мы живём во многом за счёт продажи сырья, только прибыли от продажи распределяются неравномерно.
Москве достаётся больше, провинции — меньше. И это действительно началось со времён Никиты Хрущёва. Поскольку именно в 60-е годы начали всё мерить только голой прибыльностью хозяйственной деятельности. Когда социолог и экономист Татьяна Заславская в 60-х годах начала публиковать свои работы о «неперспективных деревнях», это, по сути, стало манифестацией того, что мы готовы плыть по течению, и не будем пытаться модернизировать традиционно сложившуюся хозяйственную систему, а будем приспосабливаться к тому, что есть, урезая и минимизируя всё, что можно.
При этом ломалась вся традиционно-историческая крестьянская система России, которая никогда не строилась по принципу только прибыльности. Всегда ставились дополнительные задачи по обустройству территории. В общем-то, в итоге именно внедрённый во времена Хрущёва подход привёл к деградации советской экономической модели и развалу СССР.
— Тенденция исхода сельских жителей в города может быть переломлена?
— Она может и должна быть переломлена. Весь вопрос в том, захочет ли руководство России начать в целом иную экономическую политику, сделав ставку на промышленно-инфраструктурный рывок. Либо стране придётся решать эту в задачу в «не самых комфортных» условиях очередной революции в ситуации близкой к гражданской войне.
— Все богатые люди в России сегодня живут на земле — в коттеджных посёлках, в личных усадьбах, огораживая свои гектары трёхметровыми заборами, шлагбаумами, кордонами — редкий квадрокоптер долетит до середины их владений, — рассуждает писатель-деревенщик, публицист Лидия Сычева. — Богачи правят Россией. Это свершившийся факт. Не какие-то там «представители народа», «государственники», «лучшие люди», а владельцы огромных кусков бывшей госсобственности, в том числе и земли. У некоторых из них по 600 тысяч гектаров. Таких латифундий нет ни в одной стране мира.
Естественно, что богатым собственникам не нужны «лишние люди» на их владениях. Гастарбайтеры обходятся дешевле. Ни о каком развитии сельских территорий, разумеется, в этом случае нет речи. Как, впрочем, и о развитии народа. В бетонных городских коробках, в ярме ипотеки, многодетная семья — редкость, исключение, родительский подвиг. На эту тему есть много подробных научных исследований.
— Вот уже более полувека русская деревня пустеет. Теперь уже очередь за малыми городами. Есть ли возможность изменить тенденцию?
— К сожалению, правящий класс России, пришедший к власти после крушения СССР, не способен решать задачи, выходящие за рамки личного потребления. Этот вывод мы можем сделать, наблюдая за разницей в росте ВВП страны и «личного ВВП» высокопоставленных госслужащих. Контраст разителен! И, прежде всего, на примере ужасающей деградации сельских территорий, обезлюдивания страны. Что, конечно, на руку нашим конкурентам и геополитическим соперникам. У сильной страны много друзей, у слабой — много врагов. Что мы сегодня и видим, оглянувшись вокруг.
Сергея Собянина можно поблагодарить за откровенность — то, что другие скрывают или маскируют завесами слов, он говорит прямо. Ну а сделает ли народ какие-то выводы или нет — есть проблема нашей «жизненной силы». Обрести её можно только одним способом — опираясь на родную землю. Это последнее наше богатство, которое скоро начнут вырывать из-под ног.