У семи нянек — к анонсированному окончанию «Бархана»

Эммануэль Макрон анонсировал скорое окончание контртеррористической операции «Бархан» в «ее нынешней форме» и «глубокую трансформацию» французского военного присутствия в Сахеле с опорой на международную коалицию, силы G5 и европейский TF «Такуба» со значительной долей французского компонента.

 


Детали, как и ожидалось, будут обсуждаться в кон. июня на саммите коалиции в Брюсселе, поэтому сенсации нет: «реконфигурацию» воен. присутствия Париж обсуждал с конца 2020 г., ввод 1,2 тыс. чадских солдат в «зону трех границ» стал своеобразной прелюдией, а заморозка 3 июня совместных операций с ВС Мали из-за нового переворота лишь ускорила заявления Макрона.
Налицо понимание несостоятельности французской доктрины сдерживания терроризма, кризис легитимности французского присутствия в глазах общественного мнения, недопустимые, с т.з. Франции, локальные переговоры и перемирия с джихадистами в Мали и Буркина-Фасо, укрепление политического ислама в публичном пространстве Мали и «непотопляемость» фигуры Ияда Аг Гали — старейшего и опытнейшего политика Мали.
Решение совпало и с отходом глобального гегемона — США — от доктрины «войны с террором» (начато переговорами Трампа с движением «Талибан» и отказом финансировать G5) из-за переориентации сил на сдерживание КНР. Налицо и трения Франции с ее партнерами: ни для кого не секрет, что власти Алжира, действуя кнутом и пряником, подавили терроризм, сочетая силовые операции с переговорами и программами амнистии, а мавританские элиты к 2011 г. достигли негласного пакта — мутарака — с джихадистскими структурами, сведя на нет вербовочный потенциал «Аль-Каиды».
Начатая в авг. 2014 г. операция «Бархан» рассеяла компактные территориальные анклавы радикалов, существенно осложнив логистику и финансирование МТО и уничтожив св. 700 боевиков, включая Абдельмалека Друкделя, но не сдержала «протекание» конфликта в Центральное Мали (с 2015), Буркина-Фасо (2016) и Нигер (2019), структуры ИГ и «Аль-Каиды» лишь укрепили легитимность за счет критики «западного империализма
ВС Франции не обратили и неблагоприятную динамику софистикации партизанско-террористических операций МТО, связанную с притоком с 2018 г. «ветеранов» из Сирии и Ливии и усилением фигуры Амаду Куфа в Мопти и Сегу. После того как на саммите в По в янв. 2020 г. Франция объявила приоритетной целью ИГ в «зоне трех трех границ», ее ВС ослабили филиал МТО, переключившись затем на JNIM и «Катибу Масина» в Центр. Мали. Но ИГ в Большой Сахаре, с сент. 2016 г. закрепившееся в Буркина-Фасо, вскоре восстановило позиции и расширило операции в Нигере.
Но не видно и работы над ошибками: силовая доктрина «Такуба» продолжает милитаристскую логику «Бархана». А политические, социальные, поземельные, внутри- и межобщинные конфликты, лежащие в основе нестабильности, — оставлены locals. Нет, ими заниматься будут. В Сахеле развернута масса конфликтующих друг с другом программ и инициатив («Коалиция за Сахель», P3S, «Сахельский альянс»), пытающихся интегрировать вопросы безопасности, развития и управления. Не стоит говорить, что они занимаются косметическим ремонтом и не затрагивают причин конфликтов — тут полный blind eye.
Хуже другое. Сама логика неолиберальна и лишена системности. От сахельских стран требуют и жесткой фискальной дисциплины, и, в то же время, эффективности. Вот только создание работающих институтов требует существенно больших денег, чем кто бы то ни был готов предоставить странам Сахеля, а МВФ даже открыто осуждает повышение переходными властями Мали зарплат учителей и планы расширенного найма бюджетников.
В итоге от трех нигерских чиновников, выполняющих работу 89 куда более высоко оплачиваемых французских коллег, ожидается сопоставимая bonne gouvernance, от малийского военного, получающего ок. 160$ и промышляющего подработками и продажей амуниции и топлива, — эффективность в бою, от полицейского, зарабатывающего до 200$ и «добирающего» своё взятками с таксистов — охрана правопорядка.
Вернуться назад