Китай, один из основных и, пожалуй, главный бенефициар воцарения талибов в Афганистане, еще более чем за месяц до падения Кабула принял решение о поддержке Талибана.
Теперь именно Пекин, а не Вашингтон определяет повестку дня и формирует будущий региональный порядок. Еще 10 июля появились свидетельства, что Китай уже принял стратегическое решение о сотрудничестве с тогда еще неясным остальному миру правительством талибов: Талибан заверил Китай, что послевоенный Афганистан будет приветствовать инфраструктурные и инвестиционные проекты. «Китай - дружественная страна, и мы приветствуем ее за восстановление и развитие Афганистана», - пообещал официальный представитель Талибана Сухейль Шахин. «Если у них [китайцев] есть намерения инвестиций, мы, конечно, обеспечим их безопасность». А уже 28 июля министр иностранных дел Китая Ван И приветствовал представителей «Талибана» во главе с Абдулгани Барадаром на консультациях в Пекине.
Правление Талибана еще только начинается, поэтому Китай, по понятным причинам, проявляет осторожность. Пекин обеспокоен тем, что Талибан может возобновить незаконный оборот наркотиков для финансирования своего правительства и вернуться к поддержке террористических атак за пределами Афганистана. Пекин опасается, что впечатляющий успех Талибана может воодушевить членов Исламского движения Восточного Туркестана, которое китайские власти считают сепаратистской и террористической угрозой в северо-западной провинции Синьцзян. Однако талибы однозначно высказались о том, что борьба с сепаратистами – внутреннее дело Китая.
Если Афганистан станет достаточно безопасным и защищенным, Китай, вероятно, будет стремиться распространить свою концепцию «Один пояс, один путь», которой предыдущее афганское правительство избегало, чтобы не рассердить Вашингтон, путем строительства автомобильных и железнодорожных путей в Афганистан и на его территории. Эта транспортная инфраструктура значительно расширит возможности Пекина по доступу к природным ресурсам Афганистана, включая запасы редкоземельных металлов, и к реализации нефтяных проектов в афганском бассейне Амударьи. Вдобавок Китай, вероятно, стремится использовать дружественный Афганистан - вместе с Пакистаном - против Индии, которая превратилась в грозного регионального соперника и с которой он вступил в военное столкновение только в прошлом году.
События, произошедшие после падения Кабула, убедительно свидетельствуют о том, что Китай и Талибан начали с правильного пути. На прошедшей неделе представитель талибов подтвердил, что обе стороны активно обсуждают двусторонние отношения, в том числе китайскую гуманитарную помощь. Однако их дух сотрудничества может не продлиться долго, если талибы будут неискренними в отношении своих обещаний, особенно в отношении разрыва связей с Исламским движением Восточного Туркестана или содействия китайским инвестиционным проектам в Афганистане. Пекин, вероятно, выжидает время для проверки обещаний Талибана и будет полагаться на плотно контактирующий с Талибами Исламабад, чтобы влиять на талибов.
Пекин не раз высказывался о своем беспристрастном подходе к внешней политике, а это означает, что он вряд ли будет принимать во внимание возможные жесткие методы управления страной со стороны Талибана: для Китая важны национальные интересы, а не защита прав человека или демократический процесс в Афганистане. Потенциальные геостратегические и экономические выгоды двусторонних отношений Афганистана и Китая слишком велики, чтобы Пекин мог их игнорировать. Не менее важно то, что промедление с признанием легитимности правительства талибов может вызвать неудовольствие группировки, что может серьезно повредить интересам Пекина. Все обстоятельства указывают на рост и укрепление отношений между Китаем и Талибаном.