Мы балансируем на грани двух мотивов: желания установить мир, и желания установить мир на наших условиях. Мы понимаем, что мир с противником, находящимся у самого порога - мир очень сомнительный и неустойчивый, и хотим войны, чтобы взорваться маленькой ручной гранатой, преодолев барьеры отведенного нам объема. Но мы ничего не решаем, и потому мы хотим мир. Мы - это простые люди, зависящие от непростых людей.
Для военного сословия война уже во многом смысл жизни, но и военное сословие - не простые люди. Однако это такая категория непростых людей, от желания которой также мало что зависит, и поэтому она просто делает то, чего не делать не может. Я делаю то, чего не делать не могу, мое окружение делает, многие тысячи делают....Но я, в отличие от простого солдата, не могу не думать о том, каким будет неизбежный мир.
Я сказал в комментариях к предыдущему посту о необходимости гармонизации общества. Думаю, каждый здравомыслящий человек содержит в себе понимание, что это важно. Это важно сейчас, когда в наших руках по одной трети областей, и тем более будет важно в ситуации, если мы "выйдем на оперативный простор". Но то, что приходится наблюдать в условиях войны, может оказаться абсолютно неприемлемым в условиях будущего мира, если мы не хотим перенести войну внутрь общества.
Когда мне говорят про возвращенцев - меня это не трогает. Для меня не существует такого понятия, потому что такие, как я - не такие, как многие из вас. Мы не лучше и не хуже - мы отягощены иным опытом, который позволит нам, стоит только захотеть, и тех, кто никуда не выезжал, припереть к стенке вопросом: а где вы были в то благословенное время? На количество оставшихся военнопригодных мужчин, не занятых в оборонной сфере, только десять процентов тех, кто взял в руки оружие.
Ну и что с того? Что нам их - винить? Я не помню, чтобы мы, когда формировали подразделения, скрипели зубами на тех, кто не пошел добровольцем в ополчение. Мы считали, что это выбор каждого, и никому ничего не навязывали. Мы считали, что те, кто пришел в ополчение и поставил на кон свою жизнь - пошли на эту жертву за всех, и благодарное общество это поймет и оценит - и в этом будет неразрывная связь одних и других. Так что, может, поделим общество на возвращенцев и не уезжавших, а потом тех, кто не уезжал, поделим на тех, кто выходил на площади, и на тех, кто не выходил, а потом тех, кто выходил, поделим на тех, кто пошел в ополчение, и на тех, кто нет....
Скажите мне, друзья, а сколько рядов парт мы поставим в учебных классах наших детей? Каждой категории по ряду, чтобы не пересекались? А может, введем специальные опознавательные знаки, или знаки отличия, чтобы видеть, кто есть кто? Боюсь, что дети ополченцев мало того, что окажутся в явном меньшинстве, так еще в перспективе и станут изгоями, судя по современному отношению отдельных слоев населения к этой категории...А отношение это не всегда следствие открытой враждебности, но иногда и защитная реакция тех, кто порицаем, в отношении тех, кто порицает.
Но сейчас война, и очень сильна ее инерция, особенно в области человеческого горя, когда кто-то потерял близких, а кто-то избежал даже такого риска. Это можно понять и простить - это по человечески. Но нужно ли нам это в завтрашнем мире? А представьте, к нам добавятся еще и те, кто вообще был под оккупантами? С ними как? Кому нужен такой мир?
Нам нужно сегодня определиться, какое общество мы хотим построить потом. Можно долго корить тех, кто наверху, за отсутствие плана, концепции, понимания, но есть вещи, которые зависят только от нас самих. Если война закончится миром - а это неизбежно, - а мы сохраним в себе ненависть, с которой так свыклись, то пусть уж лучше война, чем такой мир.