Дела у Кирилла Серебренникова складываются вовсе не так плохо, как это мнится его защитникам, полагающим, что их кумир – невинная жертва тоталитарной диктатуры, которая, решившись расправиться с великим художником, показала наконец свое истинное лицо.
Все-таки до расправы пока далеко. Режиссера точно не расстреляют, даже если в суде будет доказано, что деньги он все-таки похитил.
Мы можем в принципе допустить, что следствие предвзято, руководствуется желанием уязвить либеральную общественность, доказав, что один из наиболее ярких ее представителей – банальный вор.
Но если оно что-то недоработает, выстроит кривую систему аргументов, где-то допустит промахи по части УПК, то лучшие адвокаты страны – а именно они будут защищать Серебренникова – вскроют все недочеты в ходе судебного разбирательства с такими праведными гневом и яростью, что никакой возможности игнорировать их доводы у суда не останется.
Само действие будет разворачиваться фактически на площади – либеральная общественность постарается устроить все так, чтобы ни одно движение, ни одно слово, ни одна персоналия не укрылись от общественного внимания. Каждое лыко пойдет в строку – процессу по делу театрального режиссера, вне всякого сомнения, обеспечат максимальный резонанс.
Поэтому утрите слезы, дорогие плакальщики, впавшие сегодня в неизбывную тоску – не стоит заранее предрекать исход судебного следствия.
У Серебренникова, если он не виновен, будет гораздо больше шансов оправдаться, нежели у любого другого гражданина России.
Но нет, боюсь, что не утрут, поскольку речь идет не о банальном, не о такой мелочевке, как уголовная отвественность за хищение государственных средств.
Следственный комитет покусился на святое – право либеральной элиты самой определять, каковы границы допустимого, взламывая скорлупу закона в случае необходимости, формируя для себя отдельное пространства права, в котором творец, художник или инакомыслящий может позволить себе нечто такое, что строжайше запрещено простому смертному.
Что-то подобное заявила Юлия Латынина, написавшая, что предъявление обвинения Серебренникову – это действие, подрывающее основу путинской власти, поскольку ее легитимность покоится на мнении элиты.
Пока элита допускает существование власти, государство может функционировать, в противном случае государственные институты ожидает коллапс и паралич.
В качестве примера, доказывающего справедливость ее утверждения, публицист привела Дональда Трампа, власть которого оказалась нелегитимной в отсутствие одобрения элиты.
Уверен, что этот тезис не пройдет проверку временем.
Будет осужден Серебренников или нет, это никак не повлияет на устойчивость путинской системы управления, поскольку она конституируется не мнением лучших людей, а опирается на широкую народную поддержку, которая способна лишь усилиться благодаря процессу над одним из избранных и неприкосновенных.
Вообще культ инакомыслия, творчества, маркируемых как источник истинных смыслов и ценностей, в то время как государство мыслится грубым, топорным механизмом, способным обслуживать лишь простейшие интересы плебса, достался нам в наследство от 90-х годов 20-го века.
Именно в ельцинскую эпоху, осмыслившую так советский период истории, сформировалась убежденность в том, что государственная власть по умолчанию иноположна и враждебна натуре человека. Что восстание против ограничений, налагаемых законом, предписаниями, бессмысленными запретами, гнета государственной машины только и может обеспечить подлинный простор «цветущей сложности» микрокосма человеческой личности.
А угадывать и расшифровывать бесконечное богатство личностной палитры следует доверить тем, кто способен подняться над повседневностью, заглянуть за пределы обыденного, отрешиться от прерассудков – художникам, артистам, любым инакомыслящим, умеющим прокладывать пути в будущее по мосткам разнообразных девиаций.
Увы, должен заметить, что концепт некоторым образом уже давно сменился.
После того, как инакомыслящие всех мастей провели страну через чудовищные, едва не обескровившие Россию окончательно реформы, общество лишило либеральную элиту всякого доверия, отказав ей в праве на статус хранительницы тайного и подлинного знания.
Оно вновь обратило свои надежды к традиционным институциям – государству и праву.
Сохранявшаяся до последнего момента инерция отношения к либеральной и творческой среде как к табуированной, неприкосновенной зоне как раз ужасно раздражала граждан, поскольку очевидным образом ставила их в положение людей второго сорта.
Именно этим объясняется вызывающее, конечно, некоторое смущение ликование патриотической общественности по поводу задержания Серебренникова.
Но надо сказать, что этот несдерживаемый восторг имеет некоторые основания, поскольку антигуманная сущность взгляда на вещи, делившая мир на тонкую, способную докопаться до истины, инакомыслящую по своей природе элиту и недалекое, живущее инстинктами быдло (точно по Латыниной), выхолащивала саму идею государства, обеспечивающего равноправие, единство закона, гражданский мир, в конце концов.
Собственно, творчество и инакомыслие – вещи действительно полезные, поскольку противостоят косности и окукливанию системы вещей. Но им стоит держаться тех областей человеческой деятельности, в рамках которых они способны созидать новые смыслы и сущности.
Государство не пытается контролировать творцов даже в тех случаях, когда создаваемые ими шедевры кажутся таковыми только очень узкой группе ценителей. Но это не должно порождать ощущения вседозволенности и желания переносить практику безграничного экпериментирования в обыденность финансовых отношений, в скучное, поддающееся исчислению и регулированию пространство государственных денег.
Повторю еще раз: если Серебренников ничего не украл, его защита сумеет это доказать самыми эффективными и энергичными методами. У режиссера в этом отношении положение куда лучше, чем у сотен других граждан, обвиняемых в хищении.
Но я очень рассчитываю, что наконец стала меняться ситуация, когда государственная власть была как бы запечатана негласным запретом на уголовное преследование «нашего всего» – представителей инакомыслящей и творческой интеллигенции.
Автор: Андрей Бабицкий