Глава МИД России Сергей Лавров заявил на Генассамблее ООН, что власти Мали обратились к российской частной военной компании (ЧВК) за помощью для борьбы с террористами, но официальная Москва не имеет отношения к этому сотрудничеству. Данное заявление стало реакцией на слова главы французского МИД, который сообщил коллеге из России о возможных серьезных последствиях в том случае, если на территории Мали появятся представители российской ЧВК.
При этом в самой России на тему наемничества наложено негласное табу – и не только в силу законодательных ограничений. Напомним, что вербовка, обучение, финансирование, иное материальное обеспечение и использование наемников для участия в вооруженных конфликтах или военных действиях, согласно УК РФ, наказываются лишением свободы на срок от 4 до 8 лет (ст. 359, «Наемничество»). Обсуждение наемничества до недавнего времени было также под запретом среди федеральных и других сколь-либо значимых СМИ страны.
Но азарт в ходе геополитической конкуренции на столь дальних рубежах, как Африка, и со столь неочевидным противником, как Франция, заставил российское руководство в лице Лаврова на самом высоком из возможных уровней – на Генеральной ассамблее ООН – признать существование ЧВК в России.
Однако всему этому предшествовал достаточно долгий процесс, которому отчасти и посвящен один из эфиров проекта «Круг мнений» – Le Touriste, раскрывающий основные причины присутствия вооруженных белых парней на Черном континенте.
Крупными штрихами выделим лишь несколько моментов того процесса, в ходе которого еще вчерашние социальные маргиналы уже сегодня признаны обществом и государством, а завтра могут стать героями и защитниками интересов Родины.
В российской традиции наемничество и добровольчество (Приднестровье, Сербия и пр.) в своем истоке неразрывно связаны. И образ наемника, солдата удачи и тем более жестокого убийцы, на все готового ради денег, характерный для западной культуры, на нашей почве не прижился. И денежная мотивация, даже если она и имеет определяющее значение в российском случае, в то же время всегда находит значительное идейное оправдание (и мотивацию).
Сколь-либо массовый выбор в пользу военно-авантюрной судьбы со стороны пассионарных, но изначально не связанных с военной профессией людей, произошел в период событий на востоке Украины (Донбасс) и далее нашел свое продолжение в военных кампаниях в Сирии и Африке.
Другим косвенным обстоятельством, способствовавшим популяризации образа сотрудника ЧВК в России, можно назвать карантинные ограничения, связанные с COVID-19. В мире, скованном пандемией, в котором второй год в той или иной мере остаются закрытыми границы, а путешествия становятся исключительной роскошью, идеальными туристами оказались именно сотрудники ЧВК.
Еще один тренд – популяризация образа участника ЧВК посредством новой фильмографии, за которой стоит российский ресторатор Пригожин. Прежде всего речь идет о фильме «Турист» – российско-африканском боевике режиссера Андрея Батова, основанном на реальных событиях. Само по себе слово «турист» уже стало нарицательным благодаря значительному потоку фото- и видеоконтента с мировых достопримечательностей Сирии (Пальмира, Мечеть Омейядов, Крак-де-Шевалье, Аль-Мадина и пр.), раскаленных песков Ливии, пирамид Судана и зеленых джунглей ЦАР (которые можно наблюдать на тематических тг-каналах).
И, наконец, последний важный момент, пусть и из серии «спрос рождает предложение»: нашей внутренней, субъективной причиной признания темы ЧВК является то, что в России существует запрос на героев, и этими героями по факту уже стали сотрудники и экс-сотрудники ЧВК.